Рецензии на работы

Хочешь мира – изучай войну

 Прикладная теория вооруженного противоборства для политиков и генералов

Об авторе: Александр Георгиевич Савельев – доктор политических наук, научный сотрудник ИМЭМО РАН.

Новая книга академика РАН Андрея Афанасьевича Кокошина «Вопросы прикладной теории войны» посвящена крайне важной и интересной теме. При этом необходимо особо отметить, что сам автор не понаслышке знаком с исследуемыми вопросами. Ему удалось весьма успешно совмещать научную карьеру с работой на должностях в высших эшелонах власти РФ – он занимал посты первого заместителя министра обороны РФ, секретаря Совета обороны РФ, секретаря Совета Безопасности Российской Федерации. На этих постах им были достигнуты важные результаты по укреплению национальной безопасности нашей страны. В настоящее время А.А. Кокошин декан факультета мировой политики МГУ им. М.В. Ломоносова.

Рецензируемая книга – далеко не первое исследование автора по военно-политическим и военно-стратегическим вопросам. В этих работах автор выступил достойным преемником основоположников и продолжателей отечественной школы стратегических исследований, таких как А.А. Свечин, А.Е. Снесарев, Б.М. Шапошников, Н.В. Огарков и др.

В предлагаемой читателю книге автор сосредоточил внимание на нескольких ключевых аспектах (компонентах) теории войны. А именно война рассматривается как продолжение политики, как состояние общества, как столкновение государственных структур и военных машин, как сфера неопределенного и недостоверного и, наконец, как задача стратегического управления. Этому анализу предшествует рассмотрение вопросов теории войны и мира, методологии изучения войн как политического и социального феномена, развития техносферы и трансформация проблемы войны и военного искусства применительно к современным условиям, а также рассмотрение отдельных аспектов понятия «гибридная война».

В своем исследовании автор опирается не только на достаточно известные труды военных теоретиков, таких как Карл фон Клаузевиц, Сунь Цзы и других, но и на такие «полузабытые» работы, как «О праве войны и мира» Гуго Гроция, а также «Анти-Дюринг» и другие труды Фридриха Энгельса.

При анализе методологических вопросов изучения войны А.А. Кокошин уделяет особое внимание политико-психологическому фактору, который часто остается за пределами внимания ученых и специалистов. Данная проблема напрямую связана с вопросами принятия решений военных и политических лидеров, особенно в критических ситуациях и в периоды резкого обострения международных отношений. Как в России, так и за рубежом данная тема зачастую выпадает даже из крупных исследований в области теории и практики современной войны.

А.А. Кокошин обращает внимание на то, что многие военно-научные исследования все еще дистанцированы от социологии, политологии, историко-политических исследований. В работе со ссылками на авторитетных авторов (например А.А. Свечина) показано, что данная проблема не является «болезнью сегодняшнего дня». Она существует уже давно, и преодоление этой трудности представляет собой весьма важную задачу. Автор выступает за исторический подход к анализу войн, одной из целей которого является «выявление разного рода тенденций (трендов), которые могут действовать в настоящем и будущем». Такой вывод представляется вполне обоснованным и актуальным.

Далее автор переходит к рассмотрению весьма актуальной проблемы влияния техносферы на военную политику, военную стратегию и военное искусство. Он, в частности, отмечает, что в течение как минимум последних 20 лет по многим направлениям гражданские технологии опережают военные. В ряде стран происходит масштабное заимствование достижений гражданского сектора экономики оборонно-промышленными комплексами этих стран. Все это приводит к тому, что менее развитые в военно-техническом плане государства могут получить передовые военные технологии на открытом гражданском рынке. Это, в свою очередь, может создавать реальные угрозы безопасности со стороны не только технологически развитых, но и «несостоявшихся» в этом плане стран.

Наряду с этим развитие техносферы создает необходимые условия для так называемой революции в военном деле. Крупнейшей из таких «революций» автор вполне обоснованно считает появление ядерного оружия.

Рассматривая феномен «революции в военном деле», автор не ограничивается только ролью ядерного оружия. В работе достаточно подробно анализируется и современный этап этой «революции». По мнению А.А. Кокошина, данный этап во многом характеризуется стремлением «уйти» от неизбирательности ядерного оружия. Этот «уход» проявляется и в создании нейтронного оружия, и высокоточного дальнобойного неядерного оружия, в попытках создания других средств вооруженной борьбы. Автор подчеркивает одну из основных тенденций развития техносферы, военного дела и военного искусства – постоянное расширение спектра средств и способов вооруженной борьбы практически по всем направлениям – от ядерного оружия до нелетальных средств поражения. В подтверждение этого тезиса в данном разделе приводится анализ целого ряда перспективных и «экзотических» программ, которые осуществлялись в США и СССР/России и во многих случаях продолжают осуществляться.

Автор обоснованно рассматривает киберпространство в качестве все более важной сферы противоборства с участием как государственных, так и негосударственных акторов. Среди последних особую угрозу могут представлять криминальные и террористические группы.

Говоря о соотношении политики и военной стратегии, автор пишет, что при принятии решений по вопросам войны не всегда учитывается обратное влияние военной стратегии на политику.

В этой части работы автор вплотную подводит читателя к важнейшему вопросу о том, является ли ядерная война продолжением политики или нет? Видимо, такой ответ не может быть однозначным. С одной стороны, ядерная война (имеется в виду война между великими ядерными державами), как самоубийственное решение, не может являться продолжением какой-либо рациональной политики. С другой стороны, применение ядерного оружия первым не отрицается и даже предусматривается официальными документами как России, так и США. Поэтому вопросы, возникающие в связи с подобными установками военных доктрин, требуют отдельного и весьма тщательного рассмотрения.

Значительный интерес представляет глава книги, посвященная рассмотрению вопроса «война как состояние общества». Следует отметить, что данный вопрос весьма редко освещается в работах современных авторов. То, что А.А. Кокошин поднимает эту проблему в теоретическом плане в своей новой книге, однозначно свидетельствует о ее актуальности и может способствовать активизации научных изысканий в этой важной сфере.

Значительная часть данного раздела работы посвящена вопросам теории и практики ядерного и неядерного сдерживания вероятного противника. Автор отмечает, что на протяжении длительного времени ему довелось проводить исследования по вопросам неядерного (предъядерного) сдерживания и выступать за всемерное развитие соответствующих высокоточных дальнобойных средств как дополнение к ядерным системам. Результатом таких усилий, равно как и усилий ряда других сторонников такого подхода, стало включение положения о стратегическом неядерном сдерживании в Военную доктрину РФ.

В отдельной главе война рассматривается как сфера «неопределенного, недостоверного» и как задача управления. В первом случае, опираясь на труды классиков военного искусства (Мориц Саксонский, Клаузевиц, Свечин), автор убедительно показывает высокую степень неопределенности, которая присуща практически всем военным конфликтам как прошлого, так и настоящего времени.

Давая общую характеристику рецензируемой книге академика А.А. Кокошина, можно отметить, что в ней подняты и нашли освещение весьма важные вопросы, напрямую связанные с проблемой обеспечения национальной безопасности Российской Федерации. В работе обобщен огромный накопленный опыт предшествующих поколений военных теоретиков и стратегов, показан вклад в общую мировую копилку этих знаний отечественной научной школы военно-стратегических и военно-политических исследований, включая дореволюционный период и период между двумя мировыми войнами. Такой подход позволил автору вполне обоснованно судить о тех изменениях, которые привнесли в военное дело ядерное оружие и ряд военно-технических «революций», которые оказывали и продолжают оказывать самое непосредственное влияние на теорию и практику современной войны. Высказанные автором рекомендации по широкому кругу рассматриваемых в книге вопросов делают его работу особо ценной.

Как представляется, новая книга А.А. Кокошина представляет несомненный интерес для всех занимающихся проблемами войны и мира, но прежде всего для представителей исполнительной и законодательной властей России, отвечающих за выработку политики безопасности страны.    

Когда военная стратегия встречается с политикой

М.С. Полянский*

Рецензия на книгу А.А. Кокошина «Выдающийся российский военный теоретик и военачальник Александр Андреевич Свечин. О его жизни, идеях, трудах и наследии для настоящего и будущего»

Рецензия посвящена выходу в свет нового фундаментального исследования академика РАН, 6-го секретаря Совета безопасности Российской Федерации А.А. Кокошина, в котором автор рассматривает жизненный путь и научное наследие крупного отечественного военачальника и военного теоретика Александра Андреевича Свечина. Подчеркнуты актуальность и практическая значимость рецензируемого труда, призванного привлечь внимание современных исследователей проблем военной и международной безопасности к многообразному и незаслуженно забытому идейно-теоретическому наследию А.А. Свечина. Специально рассмотрены комментарии А.А. Кокошина к таким ключевым для свечинской методологии проблемам, как взаимодействие военной стратегии и политики, стратегическая оборона, стратегическое решение.

_________ 

*  Полянский Михаил Семенович – доктор педагогических наук, профессор кафедры психологии Военного университета Министерства обороны Российской Федерации, вице-президент Межрегиональной общественной организации «Общественная академия национальной безопасности» (e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.).

Ключевые слова: А.А. Кокошин, А.А. Свечин, военная стратегия, военная теория, национальная безопасность, стратегическая оборона, стратегическое решение, экономический оптимум.

Данная статья представляет собой развернутую рецензию комментарий к работам академика РАН А.А. Кокошина, посвященным проблемам взаимоотношения и взаимодействия между политикой и военной стратегией.

        В предшествующие годы эти вопросы были рассмотрены в таких трудах А.А. Кокошина, как «В поисках выхода. Военно-политические аспекты международной безопасности» [Кокошин, 1989], «Армия и политика» [Кокошин, 1995], «Стратегическое управление» [Кокошин, 2003], «Политология и социология военной стратегии» [Кокошин, 2005] и др.

Важным поводом для возвращения к рассмотрению этих вопросов послужил выход в свет фундаментального труда А.А. Кокошина о таком замечательном отечественном военачальнике и военном теоретике, как Александр Андреевич Свечин [Кокошин, 2013а]. Появление этой книги один из крупнейших отечественных историков профессор О.А. Ржешевский обоснованно назвал «событием государственного значения» [Ржешевский, 2013].

В своей монографии академик А.А. Кокошин (в прошлом секретарь Совета безопасности РФ и первый заместитель министра обороны) системно и многопланово представил взгляды генерал-майора царской армии и комдива РККА А.А. Свечина на вопросы соотношения государственной внешней и внутренней политики и военной деятельности – вопросы, которые не потеряли своей актуальности и по сей день.

А.А. Свечин доказательно представлен не только как выдающийся военный теоретик и военный историк, но и как крупнейший политолог и социолог, чьи труды имеют, безусловно, большое значение для изучения политико-военных аспектов и современной системы мировой политики. При этом автор отмечает, что, несмотря на усилия целого ряда отечественных и зарубежных специалистов, идейно-теоретическое и методологическое наследие А.А. Свечина долгое время оставалось малоизвестным для многих из тех, кто призван профессионально заниматься вопросами внешней и военной политики [Кокошин, 2010а].

Военно-стратегические и политико-военные идеи, разработки А.А. Свечина глубоко проанализированы в книге с использованием таких его работ, как «Эволюция военного искусства», «История военного искусства», «Стратегия», «Искусство вождения полка», «Клаузевиц» и многих других, которые актуальны для современных военачальников, политиков, дипломатов, ученых и специалистов по военно-политическим и военно-стратегическим проблемам. В труде академика А.А. Кокошина рассказано о непростом жизненном пути военачальника и военного мыслителя, раскрыты методологические подходы свечинских исследований, а также исследованы взгляды А.А. Свечина на проблемы стратегической обороны как предпосылки для перехода в контрнаступление, а затем и в общее наступление для разгрома врага [Кокошин, 2013а].

Особый интерес представляет анализ А.А. Кокошиным взглядов А.А. Свечина на войну как составную часть политической борьбы. Военная стратегия рассмотрена при этом в контексте взаимодействия, с одной стороны, с политикой, с другой – с оперативным искусством (оператикой) и тактикой. Не обошел вниманием А.А. Свечин и идеологические факторы, отметив, что в политике, как и в вопросах войны и мира в целом, нельзя опираться только на патриотизм, патриотический подъем масс. А.А. Свечин полностью разделял высказывание К. Клаузевица о том, что «чистый патриотизм представляет сырой порох, и массы им не взрываются» [Свечин, 1927: 28]. Он подчеркивал, что патриотизм не может длительное время служить фактором, обеспечивающим успешное ведение войны, если хромает постановка военного дела, видны огрехи в системе государственного управления, фронтом и тылом руководят малокомпетентные люди. Названные недостатки, к сожалению, ярко проявились в России во время Первой мировой войны. Патриотический подъем в самом ее начале был значительным, однако быстро сошел на нет после серии поражений на фронте.

А.А. Свечин указывал на то, что политика является искусством управлять миллионными массами. Очень часто политикам приходится выжидать, отступать, избирать окольные пути и вести за собой при этом массы. В своей «Стратегии» А.А. Свечин выступил с идеей, что «господство правящего класса только тогда является прочным, когда он не слишком узко трактует свои интересы; гегемон, ведущий внешнюю политику, не может, не вызвав гибельного кризиса, жертвовать интересами общего исторического целого» [Свечин, 1927: 28].

А.А. Свечин, как показано в книге А.А. Кокошина, исходил из многопланового и многовекторного характера войны, которая, по его мнению, представляет собой не только арену действия вооруженных сил, но и арену экономического противоборства. Он призывал к предельно реалистичному, трезвому подходу при определении целей войны, в которых должен обязательно присутствовать экономический интерес. Экономическая цель войны достигается параллельно с реализацией военных целей путем нанесения ущерба экономическому потенциалу противника и расширения собственного «экономического базиса» [Кокошин, 2013а: 166]. Каждое государство, чтобы не быть застигнутым врасплох, должно уже в мирное время стремиться установить у себя известное согласование между своим хозяйственным развитием и экономическими предпосылками для успешного ведения войны, между «гражданской экономикой» и «военной экономикой». Такое согласование определяется А.А. Свечиным как «оптимум». Достижение оптимума – весьма непростая и в то же время весьма актуальная задача и для современной России. Решение этой задачи требует проявления и реализации политической воли, больших интеллектуальных усилий, серьезных фундаментальных и прикладных исследований [Кокошин, 2013а: 165].

Еще более важно, подчеркивал А.А. Свечин, адекватно формулировать политические цели войны. Это является первой обязанностью политического искусства по отношению к стратегии. Всякая цель должна быть строго согласована с имеющимися для ее достижения средствами, а политическая цель – отвечать возможностям ведения военных действий. Для соблюдения этого условия политик должен иметь правильное представление о соотношении своих сил с неприятельскими [Кокошин, 2013а: 166]. От определения политической цели войны в значительной степени зависит и то, что можно считать военной победой, как отмечал в ряде своих работ А.А. Кокошин [Кокошин, Сергеев, 1991; Кокошин, 2004: 4–6, 34, 38–39; 2013а: 66–67].

В этой связи А.А. Кокошин заключает, что военное командование имеет полное право требовать от государственного руководства как можно более четкого определения целей войны, иначе возникают большие проблемы во всей цепочке «стратегия – оперативное искусство (оператика) – тактика». Именно при недостаточно четких политических формулировках стратегия получает основания для «эмансипации» от политики [Кокошин, 2005; 2013а: 170].

А.А. Свечин предостерегал от такой «эмансипации», хотя и признавал возможность гибельного влияния «гнилой политики» на стратегию. Стратегия, писал он, естественно стремится эмансипироваться от плохой политики, но без политики, в безвоздушном пространстве, она существовать не может, поскольку обречена расплачиваться за все «грехи» политики. Указывая на доминирующую роль политики по отношению к военной стратегии, А.А. Свечин отмечал, что как тактика является продолжением оперативного искусства и оперативное искусство – стратегии, так и стратегия является продолжением, частью политики. Именно в силу этого он считал, что изучение военной стратегии должно быть прежде всего частью социологии [Кокошин, 2005: 35]. Тем самым, как заключает А.А. Кокошин, А.А. Свечин шел дальше канонической формулы К. Клаузевица «война есть только продолжение политики другими средствами» [Кокошин, 2005: 50; 2013а: 160]. Он пытался донести до своих современников мысль, что политическая деятельность не прекращается во время войны – война является лишь одной из частей политической борьбы. Внешние и гражданские войны не представляют собой чего-либо самодовлеющего, а образуют только часть непрерывного политического взаимодействия человеческих группировок.

В свете всего сказанного, отмечает А.А. Кокошин, понятно особое внимание, которое А.А. Свечин уделял проблеме предвидения облика грядущих войн, без чего невозможно правильно определить приоритеты военного строительства и мобилизационной подготовки экономики. А.А. Свечин пытался в 1930-е годы спрогнозировать характер военных столкновений, в которые мог бы быть вовлечен СССР. По мнению А.А. Свечина, будущая война для Советского Союза должна была стать делом тяжелым и, скорее всего, принять затяжной характер, потребовав мобилизации огромных ресурсов. В книге А.А. Кокошина отмечена прозорливость ряда конкретных предвидений А.А. Свечина, касающихся, в частности, географии размещения производительных сил СССР с учетом военно-стратегического фактора. Он предостерегал от концентрации промышленности и населения в Ленинграде, так как опасался, что город может быть отрезан от остальной территории Советского Союза.

В 1930 г. А.А. Свечин также предвидел, что авиация в будущей войне будет играть роль, принципиально отличную от ее роли в Первой мировой войне. Тогда, как отмечал А.А. Свечин, «авиация еще являлась только придатком к сухопутным и морским вооруженным силам», но уже спустя десятилетие наметилась новая тенденция: авиация стала превращаться в «могущественное орудие войны» и «существенный элемент военного искусства» [Свечин, 1930; Кокошин, 2013а].

А.А. Кокошин подчеркивает, что, говоря о будущей войне, А.А. Свечин особое внимание уделял анализу соотношения между наступлением и обороной в стратегическом масштабе. Он последовательно указывал на выгоды оборонительной стратегии, на те ее стороны, которые не привлекали внимания многих его современников, как в СССР, так и на Западе. Например, в «Эволюции военного искусства» А.А. Свечин указывал: «Оборона в стратегии имеет возможность использовать рубежи и глубину театра, что заставляет наступающего противника тратить силы на закрепление пространства и тратить время на его прохождение, а всякий выигрыш во времени – новый плюс для обороны. Обороняющийся жнет и там, где не сеял <…>, так как наступление часто останавливается фальшивыми данными разведки, страхом, инертностью» [Кокошин, 2013а: 323]. На данные размышления и выводы А.А. Свечина, пишет А.А. Кокошин, безусловное влияние оказали работы К. Клаузевица – как его основного труда «О войне», так и книги «1812 год», с которыми А.А. Свечин ознакомился очень детально [Кокошин, 2013а: 323].

При этом А.А. Кокошин обращает внимание на то, что А.А. Свечин, отстаивая свою идею стратегической обороны в первой фазе будущей большой войны на западе Советского Союза, не уповал исключительно на обширность пространств нашей страны, на ее бездорожье и суровую зиму. Наоборот, он прямо предупреждал об опасности иллюзий относительно тех возможностей, которые предоставляют нам территория и суровость климата. В 1924 г. он писал о том, что советская власть получила от старого режима сложное наследство, в том числе «пуховую перину» в виде мыслей о бесконечности русской территории, дающей широкое поле для отступлений, о неуязвимости для внешнего врага политического центра, о русской зиме, которая остановит всякое вторжение [Кокошин, 2013а: 345].

К сожалению, накануне Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. для советского политического руководства и высшего военного командования было характерно игнорирование важности обороны в стратегическом масштабе. По приводимому А.А. Кокошиным свидетельству маршала Советского Союза А.М. Василевского, И.В. Сталин смог овладеть методами и формами «руководства вооруженной борьбой по-новому <…> лишь в ходе сражения на Курской дуге» [Василевский, 1974: 127]. Именно Орловско-Курская операция лета 1943 г., которая принесла Красной армии победу стратегической важности, стала наглядным примером эффективности сознательной, заранее спланированной, материально и идеологически обеспеченной обороны [Кокошин, Ларионов, 1987].

В последние годы, отмечает А.А. Кокошин, в литературе по военно-историческим проблемам активно обсуждается вопрос о превентивных (упреждающих) действиях Красной армии в июне 1941 г. как гипотетической альтернативе оборонительной стратегии, на которой настаивали А.А. Свечин, А.А. Незнамов, А.И. Верховский [Кокошин, 1995: 176–179]. Например, генерал армии М.А. Гареев пишет: «Со всей определенностью можно сказать, что, начиная первыми военные действия, войска Красной Армии не понесли бы столь больших потерь, особенно в авиации, действовали бы более организованно, чем это удалось в июне–июле 1941 г. И даже в случае неудачных наступательных операций и встречных сражений имели бы возможность в более благоприятных условиях переходить к обороне. Противник лишился бы возможности нанесения внезапных ошеломляющих ударов» [Гареев, 1994: 100].

М.А. Гареев считает, что «наиболее благоприятный момент для нанесения упреждающего удара по германской армии был в мае–июне 1940 года, когда шли военные действия против Франции» [Гареев, 1994: 100]. Однако в тот момент, отмечает А.А. Кокошин, партийно-государственное руководство и высшее военное командование СССР приходили в себя после тяжелых последствий Советско-финской войны, в которой значительная часть участвовавших советских войск продемонстрировала низкую дееспособность на всех уровнях – от рядового бойца до командармов и наркома. Советское руководство не предполагало, что вермахт сможет так быстро разгромить Францию и ее союзников. Германское командование, напротив, в полной мере использовало полученные в результате ошеломляющей по своей быстроте победы над Францией ресурсы в войне против Советского Союза [Кокошин, 2013а].

Ключевое место в свечинской «науке управлять» принадлежит понятию «стратегическое решение». В труде А.А. Кокошина приведено следующее высказывание А.А. Свечина: «Стратегическое решение заключается, по преимуществу, в постановке промежуточной цели, которая явилась бы кратчайшим логическим звеном на пути к конечной цели и в то же время отвечала бы средствам, имеющимся для достижения последней» [Свечин, 1927: 244]. Особенное значение в разработке и принятии стратегического решения А.А. Свечин, много лет проработавший в Разведуправлении РККА и дослужившийся там до звания комдива, придавал разведке, прежде всего ее аналитическим, исследовательским аспектам [Кокошин, 2013а: 169–170]. По А.А. Свечину, изучить неприятельскую армию означает в первую очередь уяснить, что она будет делать в критический момент [Кокошин, 2013а: 393]. Эти идеи созвучны собственной позиции А.А. Кокошина, который в целом ряде своих трудов большое внимание уделил роли разведки в обеспечении принятия стратегических решений [Кокошин, 2002; 2003: 84–120; 2010b; 2013b: 94–141].

А.А. Кокошин подчеркивает, что существует несколько ситуаций, в которых принимаются стратегические решения: в мирное время в относительно спокойной военно-политической обстановке, в момент возникновения острого кризиса, в явно предвоенный период, когда дело уже почти наверняка идет к войне, но пушки еще не заговорили, и, наконец, собственно в ситуации военного времени.

Ключевую роль, отмечает А.А. Кокошин, практически всегда играют стратегические решения высшего политического руководства. К ним относятся: определение основных военных угроз национальной безопасности страны и их соотношения с другими видами угроз; определение вероятных противников и желаемых союзников и партнеров, согласование глубины союзнических и партнерских отношений (на практике это координация военно-стратегических действий и военно-экономической политики на случай войны) и т.д. [Кокошин, 2003: 15].

Как справедливо пишет в своем труде А.А. Кокошин, А.А. Свечин сформулировал одну из важнейших заповедей не только для стратегии, но и для любого руководителя: «Непреклонная воля выражается не в сохранении раз взятого направления, а в том, чтобы ни на одну минуту не упускать конечной цели» [Свечин, 1927: 244].

А.А. Кокошин убедительно показал, что А.А. Свечин был не только выдающимся ученым и военным теоретиком, но и подлинным патриотом своей страны. Разработанные им методологические подходы к изучению политико-военных и военно-стратегических проблем сохраняют актуальность и по сей день. Однако до настоящего времени богатое и многообразное научное наследие А.А. Свечина оставалось незаслуженно забытым, обойденным вниманием отечественных ученых, гражданских и военных специалистов, занимающихся проблемами национальной безопасности. И данный капитальный труд А.А. Кокошина может стать важным шагом на пути к пусть и запоздалому, но от этого не менее важному признанию заслуг советского военачальника – Александра Андреевича Свечина.

Политико-военное и научно-техническое прогнозирование: стремление заглянуть за горизонт

 В.А. Веселов, В.Я. Потапов, И.С. Фисенко*

Рецензия на книгу А.А. Кокошина «Методологические проблемы прогнозирования в интересах национальной безопасности России»

В условиях умножения числа угроз национальной безопасности и растущей неопределенности в сфере мировой политики особую актуальность приобретает разработка четкой, научно обоснованной методологии стратегического планирования. Большой интерес в этом отношении представляет новая работа академика А.А. Кокошина «Методологические проблемы прогнозирования в интересах национальной безопасности России», которой и посвящена данная рецензия. Отмечается широкий охват вопросов, рассматриваемых А.А. Кокошиным, — начиная от категориального аппарата прогностических исследований и заканчивая конкретными рекомендациями по развитию научно-технического прогнозирования в России. Говоря об общих методологических проблемах прогнозирования, подчеркивается стремление автора четко разграничить такие понятия, как «неопределенность будущего» и его «непредсказуемость», и обосновать критерии выявления и идентификации кратко- и долгосрочных тенденций развития. В качестве примеров использования данного метода при построении стратегических прогнозов   в   рассматриваемой   книге выделяются выводы А.А. Кокошина относительно перспектив развития стратегических ядерных сил КНР, российских систем неядерного (предъядерного) сдерживания, основных особенностей новой революции в военном деле, связанной с достижениями гражданской и военной робототехники. Рецензенты заключают, что новое исследование А.А. Кокошина представляет несомненный практический интерес и будет востребовано в экспертном сообществе.

____________

* Веселов Василий Александрович — бывший военный инспектор Совета безопасности РФ, старший научный сотрудник факультета мировой политики МГУ имени М.В. Ломоносова (e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.); Потапов Владимир Яковлевич – генерал-полковник в отставке, бывший заместитель секретаря Совета безопасности РФ (e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.); Фисенко Игорь Станиславович – руководитель Центра перспективных исследований Института менеджмента инноваций НИУ ВШЭ (e-mail: fissenkois-rt@mail.ru).

              Ключевые слова: мировая политика, национальная безопасность, прогнозирование, научно-техническое прогнозирование, стратегическое планирование, революция в военном деле, системный подход, стратегическое сдерживание, технологический уклад, электроника, робототехника.

28 июня 2014 г. президент России В.В. Путин подписал Федеральный закон № 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации», который установил правовые основы стратегического планирования в РФ, его принципы и цели. Очевидно, что решение задач в ходе прогнозирования, планирования и программирования, в том числе в сфере обеспечения национальной безопасности, может быть результативным лишь при наличии научно обоснованной методологической базы. Новую работу академика А.А. Кокошина [Кокошин, 2014a] можно рассматривать как весьма своевременный вклад в наращивание необходимых знаний в этой области — в условиях, когда стратегическая неопределенность в сфере мировой политики значительно увеличилась.

Проблемами «заглядывания в будущее» международных отношений автор активно занимается в том числе в последние годы — как в индивидуальном качестве [Кокошин, 2014b], так и во главе больших коллективов ученых и экспертов [Сценарии развития Восточной Сибири и российского Дальнего Востока в контексте политической и экономической динамики Азиатско-Тихоокеанского региона до 2030 года, 2011; Долгосрочные изменения в системе мировой политики и интересы России в свете Санкт-Петербургского саммита «Группы двадцати», 2013]. В своем новом труде автор выступает с позиций как теоретика, так и практика, который на постах первого заместителя министра обороны, секретаря Совета обороны РФ, секретаря Совета безопасности РФ активно использовал результаты прогностических исследований в своей деятельности. На долгосрочных и среднесрочных прогнозах развития системы мировой политики, места в ней России базировались, в частности, решения А.А. Кокошина по развитию ряда важнейших систем стратегических вооружений («Тополь-М», «Ярс», «Борей», «Синева» и др.), решения Совета безопасности РФ по ядерной политике России лета 1998 г. Полученные результаты оказались весьма востребованными в современных условиях обострения международных отношений, вызванного действиями США и их политико-военных союзников во время «украинского кризиса». А.А. Кокошин также известен как автор целого ряда сбывшихся прогнозов. Это касается, например, реинтеграционных процессов на постсоветском пространстве [Кокошин, 1995]. Он смог предвидеть и политические итоги американо-английской агрессии против Ирака 2003 г.[1]

В рассматриваемой работе А.А. Кокошина исследуются категориальный аппарат политического, политико-военного и военно-технического прогнозирования, специфика прогнозирования в сфере мировой политики, в экономической и научно-технической областях, рассматриваются проблемы применения системного подхода к прогнозированию политических и политико-военных процессов. Автор останавливается также на вопросах взаимосвязи прогнозирования и планирования.

Отдельная глава в работе посвящена системному подходу к политическому и политико-военному прогнозированию. Системный подход, взятый на вооружение политологами, социологами и экономистами, имеет немало общего со структурно-функциональным анализом, так как оба оперируют понятиями системы, структуры, функций и ориентируют на изучение разнотипных связей объекта. Что касается системного подхода к исследованию международно-политических проблем, то автор развивает и углубляет те положения, которые ими в свое время были озвучены, в частности, в специальной монографии «О системном и ментальном подходах к мирополитическим исследованиям» [Кокошин, 2008], вызвавшей большой интерес у ведущих отечественных представителей общественных наук [Осипов, 2010: 947].

Прогнозирование в интересах национальной безопасности, отмечает А.А. Кокошин в своей новой книге, охватывает широкий круг процессов и явлений. Среди них важную роль играют прогнозирование трансформаций в мировой политике и мировой экономике, оценка перспектив изменения демографической ситуации в России, развития ее промышленного и научно-технического потенциала. Особое место занимают вопросы научно-технического прогнозирования [Кокошин, 2014a: 4].

Автор справедливо указывает на то, что действительно успешных прогнозов политико-военного и военно-стратегического плана в мировой истории крайне мало. К ним он, в частности, относит прогнозы, сделанные почти за три десятилетия до начала Первой мировой войны Ф. Энгельсом, и прогнозы А.А. Свечина относительно Второй мировой войны, озвученные им в межвоенный период [Кокошин, 2010]. Весьма полезным для понимания методологии прогнозирования в соответствующих областях А.А. Кокошин считает и ряд политико-военных и военно-стратегических предвидений М.Н. Тухачевского относительно будущей Второй мировой войны [Кокошин, 2014a: 77].

Ошибки в прогнозах, в том числе в экономической и научно-технической сферах, напротив, случаются очень часто. Например, «математизация» системных исследований в интересах прогнозирования международных отношений и мировой политики, осуществлявшаяся на протяжении десятилетий, как отмечается в работе А.А. Кокошина, к настоящему моменту не принесла желаемых результатов. В США, в частности, «высокоматематизированные исследования по мирополитической проблематике в основном неоправдали надежд энтузиастов и в целом не привели к сколько-нибудь значительному прямому приращению соответствующих политологических и социологических знаний» [Кокошин, 2014a: 37]. Ситуация же с мировым финансово-экономическим кризисом 2008–2009 гг., который практически никто в США, ЕС, Китае и России не смог спрогнозировать, наглядно показала ограниченную значимость довольно сложных методов экономико-математического прогнозирования. Система мировой экономики, находящаяся под сильнейшим воздействием не только политических, но и социокультурных факторов, оказалась слишком сложной для адекватного научного понимания и описания экспертами сугубо экономического профиля.

В этой связи ученые из Принстонского университета К. Норр и О. Моргенштерн в свое время даже поставили под сомнение правомерность использования понятий «предвидение» (prediction) и «прогнозирование» (forecasting) в исследованиях перспектив развития мировой политики [Knorr, Morgenstern, 1968]. Их утверждение основывалось на том, что многие усилия по политическому и социальному прогнозированию не дали искомых результатов. Ученые предложили другой, гораздо менее обязывающий термин: предположение (conjecture).

Тем не менее в мире по-прежнему наибольшее распространение имеет термин «прогнозирование». «Но в принципе, — пишет академик А.А. Кокошин, — предостережения Нора и Моргенштерна следует считать весьма полезными, особенно для лиц, принимающих решения: они не должны ждать от прогнозирования слишком точных результатов» [Кокошин, 2014a: 19]. К сожалению, автор не развивает этот тезис, не пишет о том, как воспринимаются результаты прогнозирования лицами, принимающими решения в сфере национальной безопасности, а между тем это очень важный и теоретический, и прикладной вопрос.

Можно согласиться с А.А. Кокошиным и в том, что необходимо различать понятия «неопределенность будущего» и его «непредсказуемость». Разрешение проблемы неопределенности, т.е. уменьшение ее степени, во многом зависит от уровня совершенства методологии и методов прогнозирования, от адекватности исходных данных поставленным задачам. В свою очередь «непредсказуемость будущего» должна рассматриваться в том плане, что любой из прогнозов развития международных отношений может не реализоваться не в силу его неверности, а в результате того, что прогнозируемое событие может быть предотвращено или видоизменено путем сознательного воздействия какой-либо группы людей, которая учтет полученный результат прогнозирования.

Такая вероятность, считает автор, отнюдь не снижает важности прогнозирования, а даже наоборот — делает его весьма ценным для планирования, в том числе политического, с целью изменить ход событий в желательном для тех или иных групп людей (государств) направлении, т.е. «конструировать будущее». Это прежде всего касается прогнозов научно-технического развития, демографических и экономических прогнозов. Важно в связи с этим иметь возможность прогнозировать действия соответствующих социальных субъектов (акторов), опираясь на понимание их мотивов, закономерностей поведения, индивидуальных и групповых особенностей менталитета.

Академик А.А. Кокошин отмечает, что базовый метод прогнозирования — это обозначение тенденций, которые сохранялись бы в некий период в будущем. «Часто именно определение тенденций и является основой для планирования и принятия решений», — пишет он [Кокошин, 2014a: 12]. При этом выделение тенденций (их идентификация) — довольно сложная интеллектуальная задача, успех в решении которой зависит не столько от количества экспертов, сколько от их качества, как справедливо отмечает автор. Действительно, отбор необходимой и достаточной группы экспертов для осуществления любого вида прогнозирования является одной из важнейших задач в этой сфере, которой часто не уделяют должного внимания, ставя количество во главу угла. Особенность опытных работников, отмечено в книге, состоит в «полуинтуитивном использовании метода исторических аналогий» [Кокошин, 2014a: 12]. Этот метод наряду с логической экстраполяцией в будущее (линейной и нелинейной) выявленных тенденций является одним из краеугольных камней прогнозирования.

Метод определения тенденций использован и в рецензируемой книге. В монографии проанализирован ряд глобальных тенденций в изменении системы мировой политики на 2020–2030-е годы и представлены весьма нетривиальные прогностические оценки политико-военного и военно-стратегического плана. Так, в числе прочего А.А. Кокошин пишет: «…есть признаки того, что, превращаясь во “вторую сверхдержаву”, Китай не будет довольствоваться применительно к своим стратегическим ядерным силам (СЯС) уровнем “минимального сдерживания” и что можно с высокой степенью вероятности предполагать, что в определенный момент в среднесрочной (или более отдаленной) перспективе КНР пойдет на увеличение числа развернутых носителей и боезарядов, тем более что научно-технический задел для этого в Китае за последние 10–15 лет, безусловно, сделан». Автор объясняет, что «важным фактором в принятии такого решения Пекином будет восприятие того, как развивается и будет развиваться американская система ПРО, насколько ее развитие будет рассматриваться как угроза нейтрализации китайских СЯС при их применении в ответных действиях» [Кокошин, 2014a: 6]. А.А. Кокошин также пишет о том, что «с большой долей вероятности можно ожидать появления у КНР и принципиально нового стратегического бомбардировщика межконтинентальной дальности, который мог бы использовать крылатые ракеты как в ядерном, так и в неядерном оснащении». Он отмечает, что «в этом случае китайские стратегические ядерные силы превратились бы из “диады” в “триаду”» [Кокошин, 2014a: 7].

В своих прогностических разработках А.А. Кокошин заключает, что на всю обозримую перспективу «альтернативы ядерному сдерживанию не предвидится, однако наличие ядерного оружия, как известно, не предотвратило бурного и многопланового развития обычных вооружений, сил и средств общего назначения» [Кокошин, 2014a: 6]. Ученый отмечает: «Предметом комплексного политико-военного, военно-стратегического и научно-технического прогнозирования должен быть не только ядерный российско-американский баланс, который в настоящее время является главным в обеспечении глобальной стратегической стабильности, но и более сложные конфигурации, связанные с развитием стратегических ядерных сил других государств. Это относится, в частности, к КНР и Индии» [Кокошин, 2014a: 6]. Такая оценка основана на глубоком анализе, проведенном автором в целом ряде его политологических трудов и работ по военно-стратегическим проблемам. Среди них можно отметить исследование по ядерным конфликтам в XXI веке [Кокошин, 2003], фундаментальную монографию по проблеме стратегической стабильности [Кокошин, 2010a] и др.

А.А. Кокошин в своей новой книге еще раз подчеркивает, что «весьма актуальным для интересов национальной безопасности России является вопрос о развитии системы неядерного (предъядерного) стратегического сдерживания[2] с применением различного дальнобойного высокоточного оружия в неядерном оснащении — с использованием как морских, так и авиационных платформ» [Кокошин, 2014a: 6].

Автор особо подчеркивает, что для политического прогнозирования, несомненно, важна в том числе информация спецслужб, добывающих ее своими специфическими средствами и методами, государственных структур, негосударственных организаций. Среди последних можно выделить, например, американский Совет по международным отношениям, различные университетские и неуниверситетские «фабрики мысли» (think tanks): Белферовский центр Школы госуправления имени Дж.Ф. Кеннеди Гарвардского университета, Институт Брукингса, «Корпорацию РЭНД», аналитические службы транснациональных компаний. Нельзя не отметить и рост значения исследований и прогнозирования международных отношений в различных центрах Китайской Народной Республики: Пекинском университете, Университете Цинхуа, Фуданьском университете, Китайском институте международных стратегических исследований и др. Все эти центры обеспечивают экспертную поддержку все более активной внешней и военной политики КНР.

А.А. Кокошин обоснованно отмечает следующее: «Огромное значение для интересов национальной безопасности, обеспечения реальной боеспособности вооруженных сил любого государства (в том числе для демонстрации способности осуществлять убедительное стратегическое сдерживание, особенно в его неядерном измерении) имеет все более усложняющийся комплекс разведывательных информационно-коммуникационных средств, которые образуют сложные и сверхсложные машинные и человеко-машинные системы. Оценки перспектив их развития, их роли в решении тех или иных задач, стоящих перед Вооруженными силами и другими “силовыми структурами”, — очень важная задача для научно-технического и военно-стратегического прогнозирования, которая, как представляется, еще ждет адекватной отработки методологического и методического аппарата» [Кокошин, 2014a: 10–11].

В этой связи ученый настаивает на том, что «в современных условиях новую систему — боевую или вспомогательную — нужно рассматривать, прежде всего, в привязке к средствам разведки, целеуказания, связи и боевого управления». Он обоснованно считает, что «сначала необходимо разрабатывать и развертывать такие средства, а затем уже заниматься разработкой новых средств поражения, соответствующих платформ — самолетов ударной авиации, надводных и подводных боевых кораблей, танков и др.», и «нужно поменять местами очередность всего комплекса средств вооруженной борьбы» [Кокошин, 2014a: 11]. По словам А.А. Кокошина, «это требует значительных интеллектуальных усилий и военных (командующих, операторов, которые обслуживают технику), и тех, кто создает эту технику — тот, кто создает эту технику, должен иметь представление о характере применения военной силы (боевой и небоевой) на среднесрочную и долгосрочную перспективу» [Кокошин, 2014a: 11]. По мнению автора, «с учетом большого объема проблем, накопившихся в информационно-коммуникационной сфере в нашей стране, речь должна идти и об изменении менталитета у многих лиц, принимающих решения об изменении механизмов принятия решений» [Кокошин, 2014a: 11].

Говоря о научно-техническом прогнозировании в интересах национальной безопасности, А.А. Кокошин пишет о том, что оно во многом осуществляется в парадигмах технологических укладов (в КНР используется парадигма научно-технических революций). Он также отмечает, что «уже на протяжении более чем двух десятков лет по многим направлениям научно-технического развития гражданские технологии развиваются быстрее, чем военные», что «во многих странах идет более масштабное заимствование оборонно-промышленным сектором нововведений из гражданского сектора, а не наоборот, как это часто было в предыдущие десятилетия» [Кокошин, 2014a: 8]. Такие тенденции характерны как для США, так и для КНР, но недоучитываются в нашей стране. А.А. Кокошин говорит о том, что на основе экстраполяции соответствующих тенденций в будущее в этих странах были приняты различные управленческие решения, законодательные акты [Кокошин, 2014a: 8]. Например, в КНР было принято решение о ликвидации специального автономного органа по руководству оборонно-промышленным комплексом (ОПК) и его интеграции в Министерство промышленности КНР. Автор подчеркивает, «что модернизация российского ОПК может быть успешной только в случае масштабного развития гражданской наукоемкой промышленности» [Кокошин, 2014a: 8].

При этом, по словам А.А. Кокошина, есть немало свидетельств того, что наступление шестого технологического уклада задерживается. С его точки зрения, главнейшим элементом технологий на обозримую перспективу останется электроника, прежде всего микроэлектроника. При научно-техническом прогнозировании в интересах национальной безопасности необходимо принимать во внимание соотношение военной и гражданской электроники (и технологий в целом), учитывая специфику сверхвысокочастотной электроники, которая во многих сегментах более быстрыми темпами развивается именно в военной сфере [Кокошин, 2014a: 8].

А.А. Кокошин пишет: «Предметом военно-технического прогнозирования должны быть не только новые технологии и системы вооружений, но и судьба тех систем, которые уже длительное время находятся на вооружении различных стран, являясь неотъемлемой частью облика их вооруженных сил. Примером могут быть ударные авианосцы ВМС США, которые на протяжении всех десятилетий после Второй мировой войны были символом морского могущества Соединенных Штатов, едва ли не главным средством их господства в Мировом океане» [Кокошин, 2014a: 9]. Он отмечает, что в результате активного развития «средств борьбы с авианосцами (прежде всего в КНР) с применением высокоточного оружия в неядерном снаряжении и с учетом огромной стоимости авианосцев и в целом авианосных ударных групп (АУГ) в США под вопрос ставится целесообразность развития этого компонента ВМС США» [Кокошин, 2014a: 9].

Крупной проблемой прогнозирования в интересах национальной безопасности России и «полезным интеллектуальным упражнением» автор называет вопрос об особенностях следующей революции в военном деле, которую он подробно исследовал ранее в одноименной работе [Кокошин, 2005]. Ученый высказывает мнение, что такая революция во многом может быть связана с новым скачком в развитии робототехники военного назначения, с достижениями в области средств снижения заметности (не только военной техники, но и военного персонала), а также с прорывами в возможностях ведения боевых операций в киберпространстве. Автор обоснованно обращает внимание на то, что в ряде стран фиксируется рост использования робототехники в военной сфере (уже в 2010 г., по некоторым данным, США имели 12 тыс. наземных роботов с разной степенью автономности и более 8 тыс. авиационных роботов): если во время войны в Ираке в американской войсковой группировке был 1 робот на 50 солдат, то в ходе боевых действий в Афганистане это соотношение составило уже 1:30 [Кокошин, 2014a: 7].

Касаясь прогнозных оценок перспектив боевых роботов, А.А. Кокошин призывает принимать во внимание не только сугубо технические параметры (в том числе растущее использование «искусственного интеллекта» для повышения возможностей соответствующих автономных и полуавтономных вычислительных комплексов), но и правовые и гуманитарные аспекты этой проблемы, связанные с применением роботов в войне против людей.

Подводя итог, можно без всякого сомнения утверждать, что в новой работе академика А.А. Кокошина заинтересованный читатель найдет немало глубоких суждений и интересных выводов, которые расширяют наши представления о таком феномене, как мировая политика, и способствуют совершенствованию методологической базы ее прогнозирования в интересах национальной безопасности нашей страны. Эта работа представляет очевидный интерес как с научной, так и с прикладной, практической точки зрения и, по нашему глубокому убеждению, будет востребована в экспертном сообществе.

Война как объект междисциплинарного анализа

В.А. Золотарёв*

Рецензия на книгу академика РАН А.А. Кокошина «Вопросы прикладной теории войны»**

Рецензия посвящена новому фундаментальному труду академика РАН, 6-го секретаря Совета безопасности Российской Федерации А.А. Кокошина. В центре внимания представленной работы оказался широкий спектр различных теоретических и прикладных аспектов проблематики войны и мира. Среди достоинств монографии рецензент отмечает глубину и оригинальность авторских выводов, основанных на внимательном изучении как классических трудов, посвященных военному искусству, так и новейших исследований ведущих военных теоретиков; ее ярко выраженный междисциплинарный характер. В частности, рецензент подчеркивает, что, обращаясь к рассмотрению проблем влияния технологических параметров на развитие военного дела, феноменов гибридной войны и сдерживания, автор в равной мере уделяет внимание и объективным, и субъективным факторам. Высоко оценивает рецензент и выводы А.А. Кокошина относительно современных тенденций развития и новых форм военного противоборства на международной арене, среди которых особого внимания заслуживают увеличение числа и расширение географического ареала локальных вооруженных конфликтов, наблюдаемый повсеместно рост ассигнований на военные нужды, бурное развитие перспективных военных технологий. В теоретическом осмыслении этих тенденций и поиске оптимального ответа на порождаемые ими вызовы национальной безопасности, как подчеркивает А.А. Кокошин, важную роль может сыграть обращение к трудам классиков военной науки. Рецензент заключает, что рассматриваемая работа является важным вкладом в развитие теоретических исследований войны как особого политического и социального феномена, и выражает надежду на то, что выход

___________

* Владимир Антонович Золотарёв — доктор исторических наук, доктор юридических наук, профессор, генерал-майор в отставке, главный научный сотрудник факультета мировой политики МГУ имени М.В. Ломоносова (e-mail: dekanat@ fmp.msu.ru).

** Кокошин А.А. Вопросы прикладной теории войны. М.: ИД ВШЭ, 2019.

в свет новой монографии А.А. Кокошина даст импульс к появлению других отечественных разработок по этой проблематике.

           Ключевые слова: война, теория войны, национальная безопасность, военное планирование, сдерживание, стратегическая стабильность, гибридные войны, «туман войны», «интегральный полководец», «лестница эскалации».

          Выход в свет нового фундаментального труда академика РАН А.А. Кокошина «Вопросы прикладной теории войны» стал крупным событием в научной жизни нашей страны применительно к изучению важнейших вопросов войны и мира, военно-политических проблем международной безопасности.

С самого начала хотелось бы выделить несколько ключевых особенностей рассматриваемой монографии.

Бесспорным ее достоинством следует признать стремление автора к многоплановому осмыслению всего комплекса ключевых актуальных трендов развития военно-политической сферы. Работа носит одновременно и теоретический, и прикладной характер, она отражает богатейший опыт научной и практической деятельности А.А. Кокошина, занимавшего в прошлом посты первого заместителя министра обороны, секретаря Совета обороны, секретаря Совета безопасности Российской Федерации.

Характерно для рецензируемой монографии также использование весьма значительного числа самых разнообразных источников информации. Это подчеркивает междисциплинарность труда, что в целом является особенностью научного почерка А.А. Кокошина, прошедшего как естественно-научную (инженерную), так и общественно-научную подготовку.

Большое внимание в рецензируемом труде, как и в ряде своих предыдущих крупных работ, хорошо известных отечественным специалистам[1], А.А. Кокошин обоснованно уделил проблеме войны «как продолжения политики иными средствами» и соотношению политики и военной стратегии (с. 9).

При рассмотрении кейсов, иллюстрирующих теоретические положения, автор с большим знанием дела обращается к примерам развития вооруженных сил Соединенных Штатов Америки, Китайской Народной Республики и Российской Федерации (с. 165–180). Выбор США обусловлен, помимо пока еще присущего им лидерства в Евро-Атлантической региональной подсистеме, их огромными усилиями в военной сфере, значительным опытом использования вооруженных сил как в боевых условиях (в частности, в Ираке и Афганистане), так и в мирное время. Вместе с тем в будущем было бы также небезынтересно изучить опыт вооруженных сил других ведущих держав Запада (в первую очередь Великобритании, Франции и Германии), особенно в рамках борьбы с международным терроризмом и содействия воссозданию сектора безопасности в государствах, затронутых вооруженным конфликтом.

Рассматривая пример КНР, А.А. Кокошин обоснованно указывает на то, что Китай обладает уникальными по общемировым меркам традициями стратегической культуры, зачатки которой формировались еще в середине I тыс. до н.э. В этом плане особенно важным представляется обращение автора к теоретическому наследию Сунь Цзы, которое тщательно изучают не только в Китае, но и во многих других странах, особенно в США. Интересна при этом оценка реальной степени преемственности стратегической культуры КНР. Внимание академика А.А. Кокошина к военной мысли и военной политике Китая обусловлено бурным развитием вооруженных сил Поднебесной в рамках кульминационной фазы перспективной военной реформы, о которой с большим знанием дела пишет автор монографии, обобщая оценки, представленные в более ранних трудах[2].

В отношении России А.А. Кокошин подчеркивает, что вопрос об обеспечении должного уровня обороноспособности всегда был органичной и важнейшей частью политики национальной безопасности страны. В настоящий момент Вооруженные Силы Российской Федерации переживают период подъема, что подтверждается их успешным опытом антитеррористической борьбы в Сирии, военно-тренировочной деятельностью, активным ростом технической оснащенности и резким повышением интереса общества к вопросам обороны.

Автор выстраивает свою работу (главы 1 и 2) на основе глубокого анализа трудов ведущих отечественных военных теоретиков (А.А. Свечина[3], В.К. Триандафилова, В.Д. Соколовского, М.А. Гареева, И.С. Даниленко и др.) и военачальников, включая нынешнего начальника Генерального штаба ВС РФ генерала армии В.В. Герасимова и др. Оправдано использование А.А. Кокошиным и теоретического наследия Г. Гроция, Т. Гоббса, К. Клаузевица, Ф. Энгельса, Мао Цзэдуна.

Обобщая различные исторические и теоретические исследования, А.А. Кокошин выделяет следующие компоненты теории войны:

·             война как состояние общества и состояние определенного сегмента системы мировой политики;

·             война как столкновение двух (или более) государственно-политических структур (или негосударственных структур, сил);

·             война как сфера неопределенного, недостоверного;

·             война как задача управления (политическое и военно-стратегическое руководство/управление) (с. 9).

А.А. Кокошин при этом подчеркивает: «Очевидно, что отмеченными выше компонентами не исчерпываются все параметры войны как сложного, многомерного социального явления, которому принадлежит чрезвычайно важное место в общественной жизни» (с. 9).

В главе 3, посвященной изучению широкого круга вопросов, связанных с воздействием развития технологий на проблемы ведения войны и эволюцию военного искусства, А.А. Кокошин обращает должное внимание на опыт «холодной войны», что представляется полностью оправданным, учитывая масштаб данного конфликта, а также возвращение отношений Запада и России к парадигме, характерной для той эпохи. Автор показывает важный феномен неизбирательности применения оружия массового уничтожения (ОМУ), а также резкое возрастание доли и масштаба потерь среди гражданского населения в вооруженных и военных конфликтах с начала XXI в. (с. 59). В этой связи автор исследует вопросы сокращения потерь среди гражданского населения за счет активного использования новых технических средств.

В своем новом труде А.А. Кокошин дает также развернутую трактовку феномена гибридной войны (глава 4), показывая ее сущность, особенности целеполагания, вариативность и масштаб использования конкретных инструментов (идеологических, информационных, политико-дипломатических, военных, экономических) в зависимости от хода конфликта и степени достижения поставленных целей. Очевидно, что проблематика гибридной войны и в теоретическом, и в прикладном плане нуждается в дальнейшей разработке силами как военных, так и гражданских ученых и специалистов в направлениях, намеченных в данном труде А.А. Кокошина.

Представляется важным его замечание о том, что наибольшего внимания заслуживает интерпретация гибридной войны, предполагающая применение вооруженного насилия ниже определенного порога, переход которого уже приводит к ограниченной (локальной) обычной войне (с. 108).

А.А. Кокошин подробно освещает проблемы соотношения политических и собственно военных целей войны (глава 5), при этом совершенно обоснованно акцентируя аспекты, связанные с учетом различных нематериальных, идеологических факторов, которые зачастую носят иррациональный характер (с. 130–141).

Продолжая эту мысль, в главе 6 автор уделяет особое внимание вопросам общественного восприятия состояния войны (с. 145–155). А.А. Кокошин рассматривает круг акторов, которые являются участниками войн и вооруженных конфликтов в современных мирополитических реалиях. В этой связи нельзя не обратить внимание на усложнение процессов урегулирования таких конфликтов, а также на прямую связь между увеличением их продолжительности и ростом масштабов их интернационализации.

Прекрасным примером узнаваемого авторского подхода А.А. Кокошина, ключевая черта которого — ярко выраженная междисциплинарность, может служить глава 7, в которой автор обращается к изучению таких феноменов, как стратегическая культура и сдерживание. В рецензируемой монографии содержится их комплексный анализ, в равной степени учитывающий роль объективных (связанных, в частности, с развитием новейших военных технологий) и субъективных (морально-психологических) факторов.

В заключительных главах монографии (главы 8 и 9) А.А. Кокошин обоснованно останавливается на вопросах управления войсками в современных войнах, а также на сложностях политико-военного прогнозирования, подчеркивает высокую степень неопределенности в этой сфере. В этой связи автор успешно пытается создать собирательный портрет современного военачальника, отталкиваясь от концепции «интегрального полководца», разработанной А.А. Свечиным еще в 1930-х годах (с. 223).

Заслуживает внимания обращение А.А. Кокошина к таким практически забытым понятиям, как «трение войны» и «туман войны» (с. 186–193). Эти два феномена являются важными компонентами учения К. Клаузевица о войне, многие элементы которого не устаревают и по сей день, но, к сожалению, очень редко попадают в фокус внимания отечественных авторов военно-научных трудов.

В главе «Война как задача управления» (глава 9) наиболее интересна смелая попытка А.А. Кокошина представить — по словам автора, «в качестве одного из рабочих вариантов» (с. 221) — «лестницу эскалации» конфликта с применением вооруженного насилия. Эта тема особенно важна в условиях обострения противоречий между США и Россией, а также между США и КНР, когда эскалация может произойти и по иррациональным причинам. Безусловно, изучение различных вариантов «лестницы эскалации» должно находиться в фокусе внимания гражданских и военных ученых, которым следует работать в тесном взаимодействии с практиками.

В целом труд А.А. Кокошина позволяет структурировать методологические подходы к изучению теории войны, а также выделить несколько важнейших трендов, характеризующих развитие военного дела на современном этапе мирового развития.

А.А. Кокошин справедливо обращает внимание на то, что сначала XXI в. вновь наблюдается тенденция к повышению значимости фактора силы в мирополитических процессах. Это происходит несмотря на рост взаимозависимости между государствами и сохраняющееся значение такого ограничителя применения военной силы, как ядерное оружие с его многочисленными поражающими факторами, вторичными и третичными последствиями использования, и проявляется несколькими тенденциями.

Первая из них — это рост числа и расширение географического ареала локальных вооруженных конфликтов, что сопровождается резким увеличением количества комбатантов на региональном и глобальном уровнях, в том числе в составе незаконных вооруженных формирований. При этом возможности национальных государств и созданных ими военно-политических блоков, особенно в случае со странами и институтами Евро-Атлантического сообщества, контролировать ситуацию серьезно сокращаются. Это проявляется, в частности, в сложности поддержания режима нераспространения ОМУ и особенно противодействия нелегальному обороту конвенциональных вооружений и боеприпасов в мире, прежде всего в нестабильных государствах.

Вторая тенденция — это демонстрируемая рядом ведущих государств мира готовность к наращиванию военной мощи. Особенно отчетливо данный тренд проявляется сегодня в США в условиях ухудшения стратегических отношений с Россией. Указанная тенденция обусловлена также теми сложностями, с которыми приходится сталкиваться Евро-Атлантическому сообществу в ходе противодействия разноплановым, но развивающимся параллельно вызовам, порождаемым нестабильными государствами Африки и Азии. В этих условиях значительные усилия по укреплению своей обороноспособности приходится прилагать и России. Но, как неоднократно заявлял президент Российской Федерации В.В. Путин, наша страна не должна позволить втянуть себя в новую гонку вооружений[4].

Вместе с тем в условиях нарастания напряженности в рамках других региональных подсистем (в частности, ужесточения противостояния между Исламской Республикой Иран и Королевством Саудовская Аравия) количественный рост вооруженных сил будет с высокой долей вероятности характерен и для «великих», и для «малых» держав за пределами Европы, в первую очередь в Азии.

Третья значимая тенденция, на которую акцентированно обращает внимание академик А.А. Кокошин, — это бурное развитие новых военных технологий. Речь идет как о создании широкой линейки образцов техники, основанной в том числе на использовании возможностей искусственного интеллекта, так и о глубокой модернизации средств, предназначенных для людей-бойцов.

А.А. Кокошин обоснованно пишет о том, что в этой связи особое значение приобретают вопросы переосмысления военной теории, эффективности задействования как отдельных солдат и мелких подразделений, так и военно-политических ресурсов в целом.

Подводя итог, следует еще раз подчеркнуть, что интерес к феномену войны резко возрос как в России, так и за рубежом. В этой связи нет никаких сомнений в том, что новая монография А.А. Кокошина будет встречена с большим интересом соответствующей аудиторией. Публикация этого глубокого и оригинального научного труда вносит заметный вклад в изучение теоретических и прикладных вопросов войны. Работу отличают наличие четкой методологической базы, опирающейся на ясно сформулированный понятийный аппарат, и стремление вписать проблемы войны в общеполитический контекст. Хотелось бы надеяться, что выход в свет новой монографии академика А.А. Кокошина даст импульс к появлению и других отечественных разработок по этой важной и все еще недостаточно изученной проблематике.