О подходах руководства КНР и китайских силовых структур к противоборству в киберпространстве

В.Б. КАШИН,  кандидат политических наук                                                                     

А.А. КОКОШИН, академик РАН 

АННОТАЦИЯ

Исследованы основные направле­ния деятельности китайских силовых структур по противоборству в кибер­пространстве при глубоком понима­нии особенностей функционирования системы партийно-государственного и военно-политического руководства в КНР. Рассмотрены и проанализиро­ваны актуальные вопросы обеспечения кибербезопасности и подготовки стра­ны к ведению боевых действий в киберпространстве.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА

Киберпространство, интегрированные электронно-сетевые боевые действия, кибероружие, киберпреступления, информа­ционное противоборство.

УЖЕ на протяжении длительного времени ведение боевых дей­ствий и противоборства в мирное время в киберпространстве в Китае рассматривается как все более важное направление дея­тельности Народно-освободительной армии Китая (НОАК) и дру­гих силовых структур КНР. Во многом ведение информационного противоборства было ориентировано на компенсацию относи­тельного отставания КНР в других военно-технических сферах. В КНР была разработана концепция «интегрированных электрон­но-сетевых боевых действий» и сформирована организационная структура. Ответственным за такие действия было 4-е управление Генерального штаба НОАК¹.

Под «интегрированными элек­тронно-сетевыми боевыми действия­ми» понималось комплексное много­компонентное воздействие на системы управления, связи, разведки, целеука­зания, компьютерные сети против­ника с применением кибероружия и средств радиоэлектронной борьбы, скоординированных с их огневым поражением. Параллельно китайские вооруженные силы наращивали воз­можности в сфере радиоэлектронной разведки и разведки в быстро разви­вающемся киберпространстве. За эти задачи отвечало 3-е управление Гене­рального штаба (ГШ) НОАК.

В ходе крупной реформы китайских вооруженных сил 2015—2020 годов 3-е и 4-е управления ГШ НОАК были сли­ты воедино, образовав Бюро сетевых систем Сил стратегической поддержки (ССП) НОАК. (По имеющимся откры­тым данным, эти ССП также включают в себя и такой компонент, как Бюро космических систем, отвечающих за реализацию китайской военно-косми­ческой программы.)

В настоящее время Бюро сетевых систем ССП отвечает, по-видимому, за развитие сил и средств, связанных с обеспечением кибербезопасности, ведением радиоэлектронной развед­ки и киберразведки, ведением бое­вых действий в киберпространстве, радиоэлектронной борьбой. Эти дей­ствия, как это следует из ряда китай­ских источников, должны координи­роваться в том числе с операциями в космосе, за которые отвечает Бюро космических систем, а также с огне­вым поражением объектов информа­ционной инфраструктуры противни­ка, за которое отвечают различные виды вооруженных сил.

Командующий ССП в настоящее время — генерал-полковник Цзюй Цязньшэн, в прошлом воз­главлявший Бюро сетевых систем. Деятельность ССП курируется одним из двух заместителей Центрального военного совета КНР, генерал-пол­ковником Чжан Юся, в ведении ко­торого, судя по имеющимся данным, находятся разведка, международные связи и технологические проекты.

Боевое применение Сил стратеги­ческой поддержки (как и других ви­дов вооруженных сил Китая и родов войск) находится в ведении Объеди­ненного штаба НОАК, образованного на месте Генштаба НОАК и стратеги­ческих командований на ТВД. Объе­диненный штаб НОАК в большей мере соответствует Генштабу Вооруженных Сил РФ, нежели Объединенному коми­тету начальников штабов ВС США, ко­торый не имеет функции оперативного управления вооруженными силами².

Китайский подход к обеспечению кибербезопасности    и подготовке страны к ведению боевых действий в киберпространстве (а также по проведению информационных опе­раций) предполагает особо тесную интеграцию военных и гражданских усилий в данной области.

Среди гражданских ведомств важ­ную роль в обеспечении кибербезопасности в соответствии с «Правила­ми КНР по обеспечению безопасности компьютерных информационных си­стем» играет Министерство обще­ственной безопасности (МОБ) КНР.

Во многом это связано с масштаб­ным ростом киберпреступлений, наносящих серьезный ущерб экономике КНР. Многие китайские специалисты отмечают, что проблемы борьбы с киберпреступлениями тесно переплета­ются с проблемами обеспечения безо­пасности КНР в ее военном измерении.

Структуры министерства высту­пают в роли разработчиков соответствующих стандартов и норматив­ных актов, осуществляют надзор за соблюдением требований сетевой безопасности, ведут повседневную работу по мониторингу угроз и обес­печению безопасности китайского сегмента интернета, контролируют производство товаров и услуг, свя­занных с производством продукции в сфере информационной безопас­ности, а также расследуют киберпреступления. МОБ также отвечает за регулярные кампании по обучению персонала, прежде всего госструктур, в сфере кибербезопасности.

В сентябре 2015 года на базе под­разделений МОЕ, ответственных за выполнение этих функций, была соз­дана единая структура — Сетевая полиция. Создание ново­го вида полиции отражало растущую роль тематики кибербезопасности в государственной политике. Одновременно с созданием управления Сетевой полиции на уровне министерства, бюро и отделы сетевой полиции были созданы в провинциальных и городских управлениях об­щественной безопасности.

В деятельности по обеспечению кибербезопасности значительную роль играет и Министерство госу­дарственной безопасности (МГЕ) КНР. В состав министерства входит 13-е управление, известное также как Центр оценок информационной безопасности КНР³, отвечающее за информаци­онную безопасность правительствен­ных структур и, в связи с этим, — за оценки программного обеспечения и соответствующих аппаратных ре­шений (за исключением вооружен­ных сил — НОАК, где функционирует собственная система безопасности, включая военную контрразведку, подчиняющуюся одному из двух за­местителей председателя Централь­ного военного совета КНР).

Политика в части кибербезопасности и ведения информационного противоборства координируется специ­альным органом высокого уровня — Центральной комиссией по сетевой безопасности и информатизации КПК.

Высокий статус этого органа под­черкивается тем фактом, что его председателем является лично Пред­седатель КНР, генеральный секретарь КПК, Председатель Центрального военного совета КНР Си Цзиньпин, заместителями — премьер Госсовета Ли Кэцян и член Постоянного ко­митета Политбюро ЦК КПК Ван Ху-нин, который отвечает за агитацию и пропаганду, идеологическую рабо­ту. В состав комиссии входят руководители Министерства общественной безопасности, Объединенного шта­ба Центрального военного совета, МИД, идеологических структур ЦК КПК, а также ряда других ведомств (наряду с Центральным военным советом (ЦВС) КНР существует Во­енный совет ЦК КПК с составом, аналогичным ЦВС КНР⁴). Повседнев­ной деятельностью НОАК руководят прежде всего два заместителя пред­седателя ЦВС — генерал-полковник Чжан Юся и Сюй Цилян, являющие­ся членами Политбюро ЦК КПК (но не членами Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК).

Доступные данные позволяют считать, что в ведении Центральной комиссии по сетевой безопасности и информации КНР находятся как вопросы оборонительных и наступа­тельных действий в киберпростран­стве, так и вопросы «контентного противоборства» в информационном пространстве в целом с использова­нием мер и способов политико-психологического воздействия. Это воздей­ствие направлено как на внешнюю, так и на внутреннюю аудиторию.

У этой комиссии имеется соб­ственный аппарат — Управление по делам киберпространства КНР. Считается, что он практически является главным орга­ном, осуществляющим государствен­ное регулирование в этой области и координирующим усилия различных структур. Комиссия является типич­ным китайским «учреждением с дву­мя вывесками». В системе партийного аппарата она выполняет роль канце­лярии Центральной комиссии по сете­вой безопасности и информации КНР, в то же время она входит в систему ве­домств Госсовета (правительства) КНР под вывеской Государственной канце­лярии по делам сетевой информации. В состав комиссии входят Центр кри­зисного управления в сфере кибербезопасности и Центр по выявлению нездоровой и незаконной информации. Судя по доступным данным, Центр кризисного управления является самым крупным подразделе­нием Управления.

Китайское партийно-государствен­ное руководство активно поддержива­ет развитие национальной индустрии кибербезопасности, широко применяя механизмы частно-государственного партнерства. За развитие соответ­ствующих аппаратных и программ­ных средств отвечает Министерство промышленности и информационных технологий КНР. Планы китайского правительства предполагают доведе­ние суммарной выручки компаний отрасли до 250 млрд. юаней (около 39 млрд. долл. США) уже к 2023 году. На конец 2020 года она оценивалась в 26 млрд. долларов⁵.

Китайская «индустрия кибербез-опасности» представлена десятка­ми крупных специализированных компаний, в частности NSFOCUS, Datacloak, Qi An Xin, Threatbook, Hansight, Trustfort, Feitian Technologies, Bangcle и др.⁶ Эти компании взаимо­действуют как с государственными структурами, так и с ведущими част­ными китайскими информацион­но-коммуникационными гигантами, такими как Alibaba, Tencent, Baidu, Huawei, Lenovo. Ведущие компании этой отрасли вместе с тем обладают собственными мощными подразделе­ниями информационной безопасно­сти, главным образом ориентирован­ными на обеспечение собственных потребностей, огромными финан­совыми ресурсами, которые в том числе расходуются на подготовку в массовом порядке соответствую­щих специалистов в ведущих китай­ских и зарубежных вузах. Ставится также цель максимально полного обеспечения компонентов китайско­го сегмента киберпространства соб­ственными аппаратными средствами и программными продуктами. Ин­тенсивно идет развитие китайской микроэлектроники, включая разра­ботку микропроцессоров собствен­ной китайской архитектуры и орга­низацию их производства в КНР.

Считается, что в настоящее время китайская микроэлектронная промышленность в значительной мере способна обеспечить производство продукции, отвечающей потреб­ностям органов государственного управления и вооруженных сил. Но, по многим оценкам, китайская микро­электронная продукция все еще отста­ет по основным характеристикам от американской, японской, южнокорей­ской и тайваньской микроэлектрони­ки, что ограничивает возможности для ее применения на высококонку­рентном рынке потребительской элек­тронной продукции и в большинстве сфер бизнеса⁷. Такое положение дел позволяет США вводить довольно болезненные санкции против китай­ских высокотехнологичных компаний, а также создает угрозы для КНР в сфе­ре кибербезопасности.

Сохраняющаяся определенная зависимость от иностранной микро­электронной продукции восприни­мается в КНР в качестве одной из важнейших угроз и для информаци­онной, и для экономической безопас­ности страны. Программа развития промышленности «Сделано в Китае 2025», принятая в 2015 году, ставила задачу достижения 70 % уровня само­обеспечения интегральными микро­схемами к 2025 году. К настоящему времени у многих экспертов имеются серьезные сомнения в способности КНР в обозримой перспективе ре­шить эту задачу. В 2020 году КНР уда­лось выйти на уровень самообеспече­ния лишь в 15,9 % (общая стоимость 22,7 млрд долл.), но и из этого объема производства только 36,5 % приходи­лись на компании с штаб-квартира­ми в КНР⁸. Остальные «китайские» электронные компоненты были про­изведены на расположенных в Ки­тае предприятиях зарубежных или тайваньских компаний (TSMC, Intel, Samsung и др.). Попытки руковод­ства КНР наращивать господдерж­ку отечественных производителей электронных компонентов (Huawei, ZTE, SMIC, Tsinghua Unigroup) в це­лях увеличения объемов выпуска и повышения технологического уров­ня встречаются с серьезными про­блемами научно-технологического, экономического и политического ха-рактера⁹. Последние связаны с санк­циями и другими формами все более активного противодействия США и их союзников. Серьезной пробле­мой считается зависимость китай­ских производителей микросхем от оборудования, в частности, нидер­ландской компании ASML — ведуще­го производителя литографического оборудования для электронной про­мышленности. Импорт ряда видов ее оборудования невозможен без полу­чения разрешения от Государствен­ного департамента США.

Важным обеспечивающим сред­ством для успешной борьбы в киберпространстве в Китае считаются су­перЭВМ (особенно с использованием графических ускорителей) — как специализированных суперкомпью­теров, так и сравнительно универсальных. На этом направлении КНР достигла в последние 10—12 лет очень крупных успехов, все более успешно соперничая с США и да­леко обойдя страны ЕС. По состоя­нию на 2020 год в Китае находилось 227 суперкомпьютеров, входивших в список 500 самых производитель­ных в мире (TOP500), в США — 118. Правда, с учетом в среднем большей мощности американских суперком­пьютеров, на них приходилось 38,4 % суммарных вычислительных мощно­стей в мире по рейтингу TOP500, на Китай — 31%¹⁰.

В военной сфере операции в киберпространстве и информационные операции разделяются китайскими специалистами на следующие основ­ные виды:

· разведывательные и контрразве­дывательные операции противоборства в киберпространстве прежде всего включают собственно сбор, селекцию и анализ разведывательной информа­ции и обеспечение сетевой безопас­ности и баз данных ЦВС, НОАК и дру­гих силовых структур;

· наступательные операции в киберпространстве в целях нарушения компьютерных систем и сетей про­тивника и хранящихся в них данных; воздействие на его системы управле­ния в целях их дезориентации, сни­жения их эффективности вплоть до полной «нейтрализации».

К этому примыкают «радиоэлек­тронные операции», применительно к киберпространству включающие как наступательные действия, так и защиту собственных систем и сетей от средств РЭБ противника.

Рассматривается также физичес­кое поражение элементов информационно-коммуникационной инфра­структуры противника.

В китайских разработках на данную тему подчеркивается необходимость комплексного подхода ко всем аспек­там ведения боевых действий в кибер­пространстве и в информационном пространстве («контентное противо­борство»). В китайских разработках на эту тему отмечается, что развитие межвидового взаимодействия на поле боя, сетецентрических технологий управления войсками, растущая зави­симость вооруженных сил от совре­менных информационно-коммуника­ционных средств (систем) разведки, целеуказания, навигации, управления и связи, электронно-вычислительной техники, объединенной во все более сложные сети, означают, что действия в киберпространстве, радиоэлек­тронная борьба и нанесение огнево­го поражения по информационной инфраструктуре противника долж­ны рассматриваться в комплексе, со­ставляя суть «интегрированных элек­тронно-сетевых боевых действий». Подчеркивается, что от успеха этих действий зависит исход военных дей­ствий в целом.

Информационные операции рас­сматриваются в качестве важного элемента «общевойсковой кампа­нии» (в соответствии с китайской терминологией).

В китайских разработках указы­вается на важность тесной коор­динации действий подразделений «информационных операций» всех видов вооруженных сил и родов войск в целях получения «информа­ционного доминирования».

Психологические операции ре­ализуются подразделениями Сил стратегической поддержки НОАК во взаимодействии с политическими органами НОАК при общем руко­водстве боевыми действиями со сто­роны Объединенного штаба НОАК. Действия структур НОАК по про­ведению психологических операций осуществляются в рамках концепции «Трех видов войны» (борьба за обще­ственное мнение, психологическая борьба, юридическая борьба)¹¹.

Имеются доступные сведения о том, что для обеспечения эффективности информационного противо­борства в Китае ведутся масштабные НИР в ряде ведущих гражданских ис­следовательских центров КНР. Изуча­ются закономерности формирования общественного мнения как в КНР, так и в зарубежных странах. Важная роль отводится изучению политических и военных элит зарубежных стран, их политико-психологических особенностей.

Уделяя такое внимание наступа­тельным аспектам действий в киберпространстве, китайские специ­алисты предполагают аналогичное поведение в данной сфере и от глав­ного противника — США. Указыва­ется на многочисленные проводимые американцами учения по проведению наступательных операций в киберпространстве. Китайскими специа­листами отмечается, что мощная ки­тайская система кибербезопасности является важным элементом общей системы стратегического сдержива­ния, лишая противника надежд от­носительно возможностей нанести киберудары по системам управления государством и вооруженными сила­ми, банковской системе, инфраструк­туре и др.¹² Считается, что эффектив­ность стратегического сдерживания в киберсфере зависит от роста соб­ственных возможностей по аппарат­ным и программным решениям и от возможностей ответных действий по противнику.

В связи с этим указывается, что создание эффективной системы сдерживания для защиты собственных сетей постоянно требует новых подходов, поскольку больше нельзя пола­гаться на «статические, изолированные и пассивные средства защиты, такие как брандмауэры, технологии обнаружения вторжений и антиви­русное программное обеспечение». В том числе говорится о необходимо­сти создания «новых сетей с динами­чески изменяющимися характеристи­ками», а также «ложных целей» для атак противника в киберпространстве, чтобы истощить его ресурсы и снизить эффективность атаки. Так­же подчеркивается важность инте­грированного подхода к защите «на­ционального киберпространства», который должен разрабатываться на основе междисциплинарных науч­ных исследований с участием специ­алистов разного профиля¹³. Большое внимание при этом уделяется вопро­су о закономерностях развития ми­рового киберпространства, его дина­мике, роли как государственных, так и негосударственных акторов в соот­ветствующих процессах.

Следует отметить, что, несмотря на высокую оценку нынешнего китайского потенциала в сфере опера­ций в киберпространстве со стороны США и других западных стран, Япо­нии, Южной Кореи, сами китайские авторы обычно склонны говорить о сохраняющемся американском превосходстве в данной сфере и указы­вают на необходимость принятия эффективных и срочных мер по обе­спечению безопасности китайских военных и гражданских информаци­онно-коммуникационных сетей¹⁴.

Ряд китайских специалистов счита­ют, что противоборство КНР — США в киберсфере может при определенных условиях достигать таких масштабов, что будет чревато катастрофически­ми результатами, неприемлемыми для обеих сторон. Говорится о том, что достаточно глубокое осознание это­го может стать фактором взаимного сдерживания в этом противостоянии и в совместном поиске «правил поведе­ния» в данной области.

В качестве мировых тенденций в развитии кибербезопасности в Китае отмечается рост интеграции боевых возможностей, привлечение к выполнению задач по обеспечению обороны и безопасности в киберпространстве частных компаний, растущее число проводимых США с их союзниками учений в данной сфере и др. Китай со своей стороны также увеличивает чис­ло подобных учений и усиливает кон­троль над цифровой инфраструктурой, особенно ведущих китайских интер­нет-компаний. В январе 2022 года Канцелярией по делам интернета Госсовета КНР опубликованы новые «Правила проверки мер кибербезопасности», значительно расширяющие полномочия государственных регуляторов по кон­тролю над многочисленными частны­ми китайскими информационно-коммуникационными компаниями¹⁵.

В целом партийно-государствен­ное руководство КНР считает работу по укреплению кибербезопасности одним из важнейших направлений государственной политики в военной и гражданской сферах. Важнейшим принципом этой китайской политики является высокая степень интегра­ции военных и гражданских усилий в сфере кибербезопасности, активная поддержка развития отрасли (в ко­торой доминируют мощные частные компании, занявшие сильные позиции на мировом рынке) со стороны правительства, применение многообразных механизмов частно-государственного партнерства разного уровня, включая высший уровень. При этом в интересах национальной безопасности и оборо­ны Китая масштабно используются результаты исследований и разработок в области информационно-коммуни­кационных технологий сотен китай­ских частных компаний — как гигантов мирового уровня, так и представителей среднего бизнеса.

В военной сфере борьба в кибер-пространстве рассматривается в качестве одного из важнейших аспектов боевых действий и противоборства в мирное время (без перехода опре­деленных границ). Китай пошел на резкое повышение статуса военных формирований, отвечающих за соответствующий фактор боевых дей­ствий и активно разрабатывает теоретические и прикладные аспекты наступательных и оборонительных действий в киберпространстве, во­просов обеспечения стратегического сдерживания в этой сфере.

Что касается китайской военной мысли в данной сфере, то она продолжает оставаться преимуществен­но в русле концепции «интегрированных электронно-сетевых боевых действий», предполагающих тесную координацию операций в киберпро-странстве, радиоэлектронной борьбы и физического поражения информа­ционной  инфраструктуры противника. При этом китайская военная мысль опирается на многие исследо­вания гражданских ученых в области естественных наук, инженерии, об­щественных наук.

____________________________________________________________________

ПРИМЕЧАНИЯ

1.    Costello J., McReynolds J. China's Strategic Support Force: A Force for a New Era. URL: https://ndupress.ndu.edu/Portals/68/Documents/stratperspective/china/china-perspectives_13.pdf    (дата обращения: 10.03.2022).

2.    Кокошин А.А. Военная реформа в КНР в 2015—2020 гг.: оборонные, внешнепо­литические аспекты. М.: ИСПИ РАН, 2016. С. 39.

3.    URL: http://www.itsec.gov.cn/ (дата обращения: 10.03.2022).

4.    Кокошин А.А. Политология и социоло­гия военной стратегии. М.: ЛЕНАНД, 2021. С. 517—518.

5.    Ma Si. Cybersecurity, $26b marketbyyear-end // China Daily. 2020.12.01. URL: http://global.chinadaily.com.cn/a/202012/01/WS5fc5a4e9a31024ad0ba990cc.html (дата обращения: 10.03.2022).

6.    These are the Top Cyber Security Companies in China (2021) // Threat. Technology. URL: https://threat.technology/these-are-the-top-cyber-security-companies-in-china-2021/ (дата обращения: 10.03.2022).

7.    Schneider J. China's Chip Industry: Running Faster But Still Falling Behind // Rhodium Group. 2021.04.22. URL: https://rhg.com/research/china-chips/ (дата обра­щения: 10.03.2022).

8.    Dongwon Kim. China to fall short of 2025 chip self-sufficiency goal // THE ELEC, Korea Electronics Industry Media. 2021.01.08. URL: http://www.thelec.net/news/articleView.html?idxno=2144 (дата обращения: 10.03.2022).

9.    Foster S. As chip tech moves ahead, is China falling behind? // ASIA TIMES. 2021.04.07. URL: https://asiatimes.com/2021/04/as-chip-tech-moves-ahead-is-china-falling-behind/ (дата обращения: 10.03.2022).

10. URL: https://www.top500.org/ (дата обращения: 10.03.2022).

11. Sangkuk Lee (2014) China's 'Three Warfares': Origins, Applications, and Organizations // JournalofStrategic Studies, 37:2, 198-221, DOI: 10.1080/01402390.2013.870071.

12. [Бо дун шэн фу фа ма дэ "юлин чжи шоу": кань дяньцзы чжань zхуанбэй жухэ сянь вэй чжаньчан; «При­зрачная рука», которая перемещает груз победы и поражения: посмотрите, как обо­рудование радиоэлектронной борьбы де­монстрирует свою мощь на поле боя] // Ки­тайская военная сеть 28.08.2020. URL: http://www.81.cn/w-j/2020-08/28/content_9891926.htm (дата обращения: 10.03.2022).

13. [Синь дэ ван дянь цзочжань шоудуань чжэнцзай дяньфу чжаньчжэн дэ юси гуйцзэ; Новые методы сетевой и электрической войны подрывают пра­вила военной игры] // Китайская военная сеть 19.12.2017. URL: http://www.81.cn/theory/2017- 12/19/content_7873905.htm (дата обращения: 10.03.2022).

14. [Синьси шидай ван дянь цзочжань цзэньмэ бянь; Как меняется война за сети и электри­чество в век информации] // Китайская военная сеть Сеть Министерства на­циональной обороны 19.12.2019. URL: http://81.cn/jfjbmap/content/2019-12/19/content_250266.htm   (дата обращения: 10.03.2022).

15. Жухэ юсяо доцюй чжаньчан ван дянь чжи цюань; Как эффективно захватить мощь сети поля боя] // gmw.cn 04.08.2020. URL: https://m.gmw.cn/baijia/2020-08/04/1301423385.html (дата обращения: 10.03.2022).

Журнал «Военная мысль», № 6, 2022 г.