О критических взглядах некоторых советских и американских военачальников на роль ядерного оружия в начале "ядерного века"

..."He обходилось в США в послевоенный период без весьма высокопоставленных «диссидентов» в вопросе о применении ядерного оружия в войне против СССР. В их числе была группа адмиралов ВМС США, вклю­чая контр-адмирала Ральфа Офстиса, который прини­мал участие в подготовке документов планирования вой­ны с применением атомного оружия, адмирала Эрли Берка*, одного из героев Второй мировой войны, а так­же начальника штаба ВМС (эквивалент главкома ВМФ Вооруженных сил СССР), и члена Комитета начальни­ков штабов адмирала Луиса Денфилда. Контр-адмирал Р. Офстис и адмирал Э. Верк выступили против «массо­вого уничтожения мужчин, женщин, детей» с использо­ванием атомных бомб. Адмирал Л. Денфилд заявил после Берлинского кризиса 1948 г., что «атомный блиц» был бы «неверным с моральной точки зрения» и «противоречил бы нашим фундаментальным идеям». Многие источни­ки указывают на то, что после публичного выступления адмирала Л. Денфилда он 27 октября 1949 г. был отправ­лен в отставку президентом Г. Трумэном, отличавшимся весьма агрессивным настроем в вопросах политической и военно-стратегической роли атомного оружия[1].

В то же время многие историки свидетельствуют, что Труммэн был категорически против применения атомно­го оружии в ходе Корейской войны, когда этот вопрос был поставлен американским командующим «силами ООН» на корейском театре военных действий генера­лом Дугласом Макартуром.

Как свидетельствует генерал армии М.А. Гареев, се­рьезные сомнения относительно реальной боевой при­менимости атомного оружия в тот период высказывали и советские профессиональные военные. Гареев пи­сал: «Следует сказать, что в Советской Армии появле­ние первых наставлений по ведению боевых действий в условиях применения ядерного оружия, наспех перепи­санных из американских наставлений, были встречены некоторыми военачальниками и многими офицерами со скрытым, а кое-где и открытым противодействием»[2].

Примечательно поведение в этом вопросе одного из самых известных советских военачальников (в 1940— 1941 гг. был наркомом обороны СССР) Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко, который «вообще приказал эти наставления никому не показывать». Он не считал, что «ядерное оружие можно применить, выражал уверенность в том, что его постигнет та же участь, что и химическое оружие во Второй мировой войне»[3].

Далее Гареев пишет о сугубо военных соображени­ях многих советских офицеров относительно ядерного оружия. По его словам, «больше всего офицеров, имев­ших боевой опыт, беспокоило то обстоятельство, что расчеты на возможность решения всех основных бое­вых задач с помощью ядерного оружия приведут к де­градации военного искусства. Этих офицеров тогда нещадно критиковали как консерваторов»15. С высоты своего, огромного военного (в том числе военно-науч­ного) опыта М.А. Гареев заключает: «Но у опытных лю­дей даже при недостаточно широкой образованности бывает какое-то особое чутье, которое в жизни нередко подтверждается».

Полемизируя с некоторыми авторами, М.А. Гареев пишет, что «некоторые военные теоретики до сих пор сокрушаются по поводу того, что военное искусство недостаточно учитывает влияние применения ядер­ного оружия на способы вооруженной борьбы». Он считает, что «нет никакого смысла приспосабливать во­енное искусство только к оружию, которое невозможно применить».

Немаловажную роль в осознании угрозы возникно­вения ядерной войны (причем не спланированной за­ранее с четко определенными политическими целями, соотнесенными с ценой победы) сыграл советско-аме­риканский Карибский кризис 1962 г. («Кубинский ра­кетный кризис», как его именуют в США).

«Дрейф» в сторону от ставки на победу в войне с мас­сированным применением ядерного оружия и в СССР и в США был постепенным, проходил эволюционно.

См.: Кокошин А.А. Вопросы прикладной теории войны. М.: Изд. НИУ ВШЭ, 2019. С. 43-45.