А.А.Кокошин. Генеральный штаб как “мозг” Вооруженных сил России

"Сильный Генеральный штаб – это, пользуясь известным выражением Б.М.Шапошникова, прежде всего “мозг” Вооруженных сил, призванный опираться в своей аналитической работе как на военные, так и на гражданские исследовательские центры. Именно интеллектуальная сила Генштаба может определять его видную роль в системе стратегического управления. Но эта сила должна быть в то же время высокоорганизованной, базироваться на серьезной методологической основе, учитывающей всю специфику такого сложнейшего общественно-политического явления, каковым является война (и, соответственно, политика с использованием военной силы или с угрозой ее применения).

...Видное место в “системе Генштаба” должно принадлежать Военной академии Генерального штаба как одновременно учебному и научному центру. Единство учебного и научно-исследовательского процесса – залог успеха в подготовке новой плеяды российских военачальников, которые будут, как хотелось бы надеяться, прежде всего “побеждать замыслом”. В этом центре должен царить дух творчества, инициативы, хотя бы в той мере, как это было свойственно предшественницам Академии накануне Первой мировой войны и в 1920-е гг., когда советская военная мысль, развиваемая прежде всего усилиями высокообразованных выпускников дореволюционной Академии Генерального штаба, получивших боевой опыт Первой мировой и Гражданской войн, постоянно читавших в подлинниках зарубежную военную, политическую и экономическую литературу, была едва ли не самой передовой в мире. 

Клаузевиц (полемизируя со своими коллегами в генералитете Пруссии первой трети XIX века) писал, что война требует не только мужества, но и “выдающихся умственных сил”. Для ведения войны, которую он называл “областью недостоверного”, требуется “тонкий, гибкий, проницательный ум”¹.

С.М.Штеменко в свое время не зря твердил, что “военное дело… требует и творческого вдохновения, и высокоразвитого интеллекта»². Сентенция Штеменко о необходимости высокоразвитого интеллекта для руководителей ГШ и в целом для этого органа была не просто дежурным пожеланием...

Штеменко подчеркивал, что начальник Генштаба обязан ориентироваться в сложном переплетении политических, экономических, технических проблем, глубоко понимать их, а не быть лишь специалистом в области оперативно-стратегических проблем. Одна из важнейших его задач при этом – предвидеть их возможное влияние на военную теорию и практику, на войну в целом, на операцию и бой. Но при этом от начальника Генштаба требуется умение опираться на коллектив, тщательно подобранный, подготовленный и высокоорганизованный. Здесь нужны люди и с “творческим пытливым умом”, и обладающие незаурядными организаторскими способностями³.

...Стоило бы вспомнить, в частности, опыт Морского Генерального штаба, созданного в Российской империи после поражения России в русско-японской войне 1904 – 1905 гг., в котором прежде всего работали молодые, высокопатриотичные и высокообразованные офицеры, обладавшие в то же время солидным боевым опытом. Очевидно, что сейчас собрать такой коллектив крайне сложно, но тем не менее это является императивом.

Поиск новых нестандартных решений по формам и способам боевых действий, по обеспечению надежного ядерного сдерживания, по ведению информационной борьбы и пр. на основе глубокого знания как военных, так и экономических и политических вопросов является сегодня императивом для обеспечения высокой роли Генштаба в системе стратегического руководства. Всего этого требуют, как отмечалось, «Основы (концепция) государственной политики Российской Федерации по военному строительству на период до 2005 г.», утвержденные президентом Российской Федерации в 1998 г. по представлению автора и отработанные при активной роли ГШ ВС РФ во главе с А.В.Квашниным.

...Исключительно важно в интеллектуализации работы Генштаба опираться на знания истории, на серьезные исторические исследования, освобожденные от мифов и сомнительных построений. В этом решающую роль призваны играть высшие военные учебные заведения и гражданские вузы, где готовятся специалисты, имеющие отношение к военно-политической, военно-экономической и военно-технической сфере. Как писал в свих воспоминаниях Б.М.Шапошников, в свое время Николаевская академия Генштаба привила ему любовь к военной истории, научившей “делать из нее выводы на будущее”⁴. История для такого крупного государственного и военного деятеля, ученого, по его словам, “была ярким светочем” на его жизненном пути. Представляется, что огромную роль в возрождении российской военной мощи, в становлении современной системы стратегического управления играют общие исторические и специальные военно-исторические знания⁵.

Общие исторические и специальные военно-исторические знания в свое время сыграли огромную роль в формировании личности и профессиональных военных навыков такого выдающегося российского полководца XVIII века, как Александр Васильевич Суворов*. С детства Суворов читал труды Плутарха, Тацита, Цезаря, описания походов Ганнибала, Александра Македонского*, битв принца Конде, Тюренна⁶ и других выдающихся правителей и полководцев разных стран и народов.

Историческое исследование войн и вооруженных конфликтов, опыта применения тех или иных систем стратегического руководства, действий государственных руководителей и командующих не может сводиться лишь к описанию того, что свершилось в той или иной исторической ситуации. Только рассмотрение всего спектра возможных в конкретно-исторических условиях решений, действий может дать нам верные ориентиры для успешных действий в настоящем и будущем.

Как писал Клаузевиц, подлинно творческий исторический анализ заключается в оценке «не одних лишь примененных средств», но «и всех возможных». При этом, по его замечанию, «последние надо еще изобрести»⁷. Развивая эту мысль, Клаузевиц еще раз подчеркивал необходимость творческого подхода к анализу военной истории: «Как бы ни мало было в большинстве случаев число возможных комбинаций, все же нельзя отрицать, что, выдвигая еще неиспользованные средства, мы не только проводим простой анализ имевших место событий, но и проявляем творчество, которое не может быть предуказано, а зависит от плодовитости ума»⁸.

Надо признать, что такого рода творчество – весьма редкое явление. Это в свою очередь порождает скептическое и даже нигилистическое отношение многих практиков, действующих в сфере стратегического управления, по отношению к военно-историческим и военно-теоретическим исследованиям, в которых они не находят для себя ничего поучительного, полезного с точки зрения своей каждодневной работы.

Сам Клаузевиц неоднократно демонстрировал именно творческий подход, постоянно размышляя о том, что и как мог бы сделать тот или иной государственный руководитель, полководец в конкретной исторической ситуации, какие он мог еще избрать средства помимо тех, что им были задействованы, для достижения поставленных целей.

В отечественной науке одним из ценнейших образцов такой творческой мысли является труд Г.С.Иссерсона, посвященный восточно-прусской операции российского Северо-западного фронта в 1914 г.. Иссерсон блестяще показал, как армии Самсонова и Рененкампфа могли бы вместо поражения от Гинденбурга и Людендорфа одержать победу в Восточной Пруссии. Это, несомненно, сказалось бы на всем ходе Первой мировой войны, на судьбе Российской империи, уменьшив шансы ее распада в 1917 г. и кровавой Гражданской войны в 1918 – 1920 годах.

Позднее именно Г.С.Иссерсон дал высокого образца анализ самых острых, самых актуальных вопросов стратегии и оперативного искусства начавшейся Второй мировой войны⁹. Его выводы и рекомендации, к сожалению, не были восприняты теми, кто был обязан по своей должности относиться предельно внимательно ко всему новому, что появлялось в военной мысли в то время. Голос Иссерсона и другие подобные голоса не были услышаны...

См.: Кокошин А.А. Стратегическое управление: Теория, исторический опыт, сравнительный анализ, задачи для России. М.: Росспэн, 2003. С. 351-358.

 ¹ Клаузевиц К. О войне. С. 79 - 80.

 ² Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. М.: Воениздат, 1983. Кн. I. С. 167.

 ³ Там же. С. 167-168.

⁴ Шапошников Б.М. Воспоминания. Военно-исторические труды. Изд. 2-е, дополненное. М.: Воениздат, 1982. С. 162.

⁵ В формировании современных исторических знаний, необходимых для гражданских и военных деятелей системы стратегического управления, большую и плодотворную работу в последние годы, наряду с несколькими подразделениями ВАГШ, проделали Институт военной истории Минобороны России во главе с генерал-майором д.и.н. В.А.Золотаревым, группа ученых Военного университета во главе с полковником А.Е.Савинкиным.

* А.В.Суворов, в частности, детально изучал труд Квинта Курция «История об Александре Великом, Царе Македонском». Очевидно, что Александр Македонский (в изложении Квинта Курция) был одним из полководцев, в деяниях которого Сувоов черпал вдохновение, создавая свою незабвенную формулу «быстрота-глазомер-натиск».

* В массовом общественном сознании у нас во многом сложился ходульный образ Суворова, не соответствующий тому, кем на самом деле был этот великий полководец. Одним из символов созданного образа стал лозунг «пуля – дура, штык – молодец», чуть ли не единственный из поучений Суворова (получивших уже после его смерти наименование «Наука побеждать»), который остался в памяти у большинства со школьных времен. Следует признать, что отчасти созданию такого образа способствовал и сам Александр Васильевич, умело маскировавший свои обширные и глубокие знания истории и особенно истории военного искусства. Делать ему это приходилось и в армии, а при дворе – перед лицом многочисленных недоброжелателей, завистников и врагов. При всей просвещенности Екатерины II и многих ее вельмож антиинтеллектуализм был силен и в придворных и в армейских кругах.

⁶ Основываясь на своих теоретических знаниях, почерпнутых при изучении военного искусства выдающихся французских полководцев XVII века Конде и Тюренна, А.В.Суворов очень внимательно знакомился с творчеством полководцев революционной Франции, что позволило ему в весьма преклонном возрасте в нескольких сражениях разбить в 1799 г. тогда лучшую в мире французскую армию, а затем совершить беспримерный переход с боями через Альпы, через перевал Сан-Готтард, поразив этим подвигом всю Европу.

     Я в 1998 г. (благодаря любезному содействию министра обороны Швейцарии Адольфа Оги, выделившего вертолет, способный подниматься на большую высоту) смог посетить основные места, где прошла суворовская армия в 1799 г., включая знаменитый Чертов мост. Даже при наличии современной техники ведения горной войны путь, который проделала армия под командованием Суворова, можно считать наисложнейшим.

⁷ Клаузевиц К. О войне. Пер. с нем. М.: Госвоениздат, 1937. Т. I. С. 161.

⁸  Там же.

⁹ См.: Иссерсон Г.С. Новые формы борьбы (Опыт исследования современных войн). М.: Воениздат, 1940.