Об одной дискуссии по вопросам стратегической стабильности между академиком АН СССР А.Д.Сахаровым и членом-корреспондентом АН СССР А.А.Кокошиным

Из книги Ознобищева С.К., Потапова В.Я., Скокова В.В. "Как готовился "асимметричный ответ" на СОИ Р. 

Решение проблемы формирования программы «анти-СОИ», обеспечения ее эффективного политико-психо­логического воздействия на американскую сторону требовало от «группы Велихова» и публичных выступлений как перед отечественной аудиторией, так и перед зарубежной. Так, Велихов вместе с Кокошиным организовал первое выступление по телевидению выдающегося советского физика-оружейника, трижды Героя Социалистического Труда академика Юлия Борисовича Харитона, на протяжении долгого времени возглавлявшего саровский ядерный центр («Арзамас-16»), до этого бывшего практически полностью засекреченным ученым, известным сравнительно узкому кругу лиц. Выступление «тройки» Велихов—Харитон—Кокошин было призвано и разъяснить собственным гражданам смысл действий СССР по обеспечению стратегической стабильности, и дать соответствующие сигналы Западу. Харитон был, безусловно, как теперь говорят, «знаковой фигурой». Творец советского термоядерного оружия  Ю.Б. Харитон здесь как бы  противостоял упоминавшемуся  Эдварду Теллеру — одному из главных инициаторов рейгановской «Стратегической оборонной инициативы». Так что вовлечение Харитона в этот процесс в публичном варианте было очень важным шагом Велихова.

В 1987 г. на международном форуме «За безъядерный мир, за международную безопасность» в Москве состоялась публичная дискуссия по проблемам стратегической стабильности между А.А. Кокошиным и  академиком А.Д. Сахаровым, о чем Андрей Дмитриевич довольно подробно пишет в своих «Воспоминаниях». Нельзя не отметить, что появление Сахарова на этом форуме, да еще выступающего по такой теме, имело тогда большое значение во взаимодействии советских и американских ученых.

Наибольшие расхождения в выступлениях Сахарова и Кокошина касались вопроса о роли наземных стационарных межконтинентальных баллистических ракет. Сахаров в то время активно выступал с тезисом, что МБР такого рода — это оружие «первого удара», поскольку де они являются наиболее уязвимой частью стратегической ядерной триады у каждой из сторон. Сахаров говорил о том, что одна МБР с РГЧ ИН «уни­чтожает несколько ракет» другой стороны. Он заявлял, что сторона, «опирающаяся в основном на шахтные ра­кеты, может оказаться вынужденной в критической си­туации к нанесению "первого удара"». Опираясь на эти аргументы, академик Сахаров считал необходимым при сокращении стратегических ядерных арсеналов сторон принять принцип «преимущественного сокращения» МБР шахтного базирования[1].

Исторически сложилось так, что у СССР именно МБР шахтного базирования составляли львиную долю арсенала СЯС. К тому же (о чем Сахаров, скорее всего, не знал или просто не задумывался) шахтные МБР в СССР были наиболее технически совершенными средствами, и наземный компонент советских СЯС обладал наиболее отработанной системой боевого управления, позволявшей при определенных условиях осуществить ответный, ответно-встречный и даже встречный удар по противнику, осмелившемуся на нападение первым. Кокошин в ряде своих работ отмечал, что угроза ответно-встречного или встречного удара является дополнительным фактором ядерного сдерживания,  говоря в то же время о том, что готовность к такого рода действиям — дело дорогостоящее и повышающее вероятность случайных или несанкционированных пусков МБР. Призывая в первую очередь сокращать советские МБР шахтного базирования, Сахаров говорил о том, что «возможно часть советских шахтных ракет одновременно с общим сокращением заменить на менее уязвимые ракеты эквивалентной ударной силы с подвижным замаскированным стартом, крылатые ракеты различного базирования, ракеты на подводных лодках и т.д.[2]

Полемизируя с Сахаровым, Кокошин выступил против его тезиса о том, что шахтные МБР являются оружием «первого удара». Эта позиция Кокошина основывалась на предметном знании характеристик различных компонентов стратегических ядерных сил обеих сторон. В том числе Кокошину хорошо был известен целый технических проблем с развитием и морской составляющей советских СЯС. Фактически логика размышлений Сахарова во многих чертах совпадала с аргументацией ряда американских политиков и экспертов, требовавших в процессе ограничения и сокращения стратегических наступательных вооружений прежде всего сокращения советских шахтных МБР,  перекраивания стратегической ядерной «триады» СССР, на что обратили внимание в своих выступлениях ряд авторитетных советских ученых-физиков.

Значительная часть выступления Сахарова на этом форуме была посвящена проблеме СОИ. Сахаров заявил, что «СОИ неэффективна для той цели, для которой она, по утверждению ее сторонников, предназначена», поскольку компоненты противоракетной обороны, раз­мещенные в космосе, могут быть выведены из строя «еще на неядерной стадии войны и особенно в момент перехода к ядерной стадии с помощью противоспут­никового оружия, космических мин и других средств». Аналогично «будут разрушены многие ключевые объ­екты ПРО наземного базирования»[3]. В этом выступ­лении Сахарова содержались и другие аргументы, ста­вившие под сомнение способность широкомасштабной ПРО обеспечить эффективную защиту от «первого уда­ра». Они во многом совпадали с тем, что было представ­лено в открытых отчетах «группы Велихова» и в ряде публикаций американских и западноевропейских уче­ных — противников программы СОИ.

Далее Сахаров заявлял, что ему «кажется неправиль­ным» утверждение противников СОИ о том, что такая система ПРО, будучи неэффективной в качестве обо­ронительного оружия, служит щитом, под прикрытием которого наносится   «первый удар»,   так как является эффективной для  отражения ослабленного удара возмездия. Обосновывал он это в терминах, не свойственных ученому-физику: «Во-первых, удар возмездия обязательно будет сильно ослаблен. Во-вторых, почти все приведенные выше соображения неэффектив­ности СОИ относятся и к удару возмездия»[4].

У «группы Велихова» имелись санкционированные ре­шениями соответствующей «инстанции» активные кон­такты с американскими учеными, занимавшимися эти­ми же проблемами. Среди них были крупнейшие фи­гуры — нобелевский лауреат Чарли Таунс, Виктор Вайскопф, Вольфганг Панофски, Пол Доти, Эштон Картер, Ричард (Дик) Гарвин — один из ведущих разработчиков в прошлом американских термоядерных боеприпасов, впоследствии на протяжении многих лет главный со­ветник по науке такого гиганта американской наукоемкой промышленности, как «IBM». К встречам между учеными АН СССР и Национальной академии наук (HAH) CШA подключались бывший министр обороны США Роберт Макнамара, бывший председатель Коми­тета начальников штабов генерал Дэвид Джоунс и др. ...В своем подавляющем большинстве эти предста­вители высшего слоя американской технократии были противниками рейгановской широкомасштабной про­тиворакетной обороны,  люди,  в свое  время  многое сделавшие для заключения в 1972 г. Договора об огра­ничении систем ПРО.