Сергей ПЕЧУРОВ, доктор военных наук, заслуженный деятель науки РФ. Новые алгоритмы безопасности

Роль военной силы в системе мировой политики нуждается в уточнении.

Наш мир стремительно меняется под воздействием новых технологических достижений, в процессе трансформации находится система международных отношений. Это не может не сказываться на облике современных войн. Между тем и общественность, и, что прискорбнее, научное сообщество отчасти остаются в плену прежних, устоявшихся представлений о военном деле. В этих условиях востребован свободный от догматизма взгляд на процессы в военной области. Именно этим и привлекает внимание недавно вышедшая в московском издательстве «ЛЕНАНД» монография «О соотношении компонентов военного искусства в контексте трансформации мирополитической системы и технологических изменений».

Имена её авторов говорят сами за себя. Академик РАН Андрей Кокошин, в 1990-е годы секретарь Совета Безопасности РФ. Генерал армии Юрий Балуевский, начальник Генерального штаба Вооружённых Сил РФ (2004–2008 гг.). Генерал-полковник Владимир Потапов, заместитель секретаря Совета Безопасности РФ (1998–2004 гг.). О содержании их труда дают представление названия пяти глав: «Эволюция системы мировой политики и военная сила», «Политика, военная стратегия и высшая стратегия», «Классические представления о стратегии, оперативном искусстве и тактике», «Ядерное оружие и военное искусство», «Новейшие тенденции в развитии средств вооружённой борьбы и вопросы военного искусства». 

Система мировой политики, указывают авторы труда, с распадом СССР какое-то время отличалась наличием «моносверхдержавы» в лице США, которые не смогли всё же обрести положение гегемона. В последние 10–15 лет наблюдаются эрозия положения США и реальная перспектива появления второй сверхдержавы – КНР. При этом, по оценке авторов, китайско-американские отношения с высокой вероятностью будут менее идеологизированными, чем между СССР и США. Это следует из анализа официальных выступлений китайских руководителей, в которых отсутствует ярко выраженное негативное отношение к капитализму и политическим системам западных стран.

Представляется, что внимание, отведённое в монографии китайскому фактору, вполне оправданно. Великий сосед Российской Федерации на юго-востоке Евразии сравнялся в 2014 году по валовому внутреннему продукту с Соединёнными Штатами. Ныне он уделяет большое внимание развитию своих сил ядерного и неядерного сдерживания. Его стратегические ядерные силы состоят пока из двух компонентов, но в книге высказывается мнение, что в обозримой перспективе они станут трёхкомпонентными.

Авторы монографии вместе с тем оправданно избегают переоценки китайского фактора и указывают, что важным компонентом мировой политики по-прежнему являются отношения РФ – США, так как от этих государств зависит «состояние центрального стратегического ядерного баланса».

Характеризуя нынешнее состояние системы мировой политики, авторы книги подчёркивают, что «военная сила остаётся исключительно важным инструментом внешней политики значительной части государств, особенно тех, которые занимают наиболее видное положение в иерархии субъектов мировой политики. При этом боевое и не боевое применение военной силы приобретает всё более многомерный, многоплановый характер».

Отмечается, что огромную роль в международных отношениях играют прямая и скрытая угроза применения военной силы на всех уровнях военного искусства – на стратегическом, оперативном и тактическом. Применение же военной силы в войнах и вооружённых конфликтах, операциях по принуждению к миру, миротворческих операциях всё более тесно переплетается с одновременными активными действиями в информационно-пропагандистской сфере, в том числе с ведением психологической войны, с дипломатией, разнообразными мерами экономического порядка (включая оказание гуманитарной и экономической помощи в зоне конфликта), с действиями сил специальных операций.

Опираясь на этот вывод, авторы книги делают вывод об усложнении стратегического управления и оптимального распределения во времени и пространстве усилий, связанных с применением военной силы для получения желаемого политического результата. «Очевидно, – подчёркивают они, что отработанные в предыдущие десятилетия методы, приёмы управления по цепочке политика – военная стратегия – оперативное искусство – тактика требуют значительной модернизации, коррекции. Можно со всей определённостью говорить о росте политизации, социализации и информатизации в применении военной силы».

Не менее важен и другой вывод: среди ограничений масштабов и характера применения военной силы в современной мировой политике – «возрастающая взаимозависимость её главных факторов. Происходит своего рода «уплотнение» взаимодействия государств и негосударственных акторов в политической, гуманитарной, информационной, социальной и, конечно, в финансово-экономической сферах».

Увеличивающаяся взаимозависимость между государственными и негосударственными акторами мировой политики и мировой экономики видится авторам книги наряду с существованием ядерного оружия важным ограничителем широкомасштабного применения военной силы в ряде сегментов системы мировой политики.

С большим интересом читается глава, посвящённая раскрытию новейших тенденций в развитии средств вооружённой борьбы и их влиянию на военное искусство.

«При проведении операций, – говорится в монографии, –  даже с точки зрения чисто военной эффективности необходимо учитывать не только географию, но и социально-политические и социокультурные характеристики той зоны, в которой осуществляется операция. Одна из важных задач – минимизация потерь среди мирного населения, ибо большие потери такого рода могут иметь негативные политические последствия. Во многих случаях это выдвигает требования не только к повышенной селективности в применении оружия, но и скоротечности военных действий». 

Применение военной силы со значительным «сопутствующим ущербом» (по терминологии вооружённых сил США) воспринимается осуждающе  общественным мнением большинства государств, поэтому в ряде случаев значительный «сопутствующий ущерб» может привести к обратному, по сравнению с ожидаемым, политическому эффекту.

В современных условиях, указывают авторы, то, что считалось тактическим уровнем действий, может иметь непосредственное военно-стратегическое и даже политическое значение. Неумелые действия ротной тактической группы или отряда спецназа в какой-то далёкой африканской стране вследствие глобализации информационного пространства и новых технологических возможностей СМИ (так называемый эффект CNN) становятся достоянием мировой общественности и приобретают статус политически значимого события.

С этим вопросом тесно связан комплекс проблем надёжного, устойчивого управления, на значение которого авторы обращают особое внимание. «Связь и системы управления (в том числе контроля) в современных условиях, в том числе в силу «замыкания накоротко» «большой политики» на то, что традиционно считалось действиями в сугубо тактическом звене, должны быть не дискретными, а сплошными – от высшего политического уровня до исполнительского звена, – отмечается в книге. – Это сложная, трудоёмкая и ресурсоёмкая задача, требующая больших средств, новых технических решений, а главное – изменения мышления и психологии значительной части командования всех уровней».

Нельзя не согласиться с авторами и в их оценке роли сил специальных операций. «В современной войне без сплошных линий фронта, с «многоочаговостью» боевых действий, – пишут они, – возрастает удельный вес сил и средств для проведения спецопераций, которые выполняют ряд задач ранее присущих сухопутным силам. Именно в частях спецназа проявляется особая ценность каждого бойца, что является одной из важнейших характеристик современного военного дела, в котором, как никогда, на первое место ставится качество личного состава. В связи с этим необходимо ввести в соответствующие наставления и боевые уставы понятие «специальные действия (операции)» как новый вид боевых действий».

Специалисты найдут в монографии А.А. Кокошина, Ю.Н. Балуевского и В.Я. Потапова и немало других обоснованных  выводов и ценных рекомендаций. Например, ими ставится вопрос об учёте всё более важного для вооружённых сил ресурса – «человеческого капитала». Без наличия в армии (как и в оборонной промышленности и науке) достаточной критической массы «человеческого капитала», считают авторы, «невозможно ни освоение самой современной техники, ни построение эффективных систем управления, ни ведение успешных, с политической и военной точек зрения, боевых действий». Высококачественного «человеческого капитала» требуют, безусловно, и разведслужбы, от которых в значительной мере зависит эффективность решения задач обеспечения обороноспособности.

«Красная звезда», 27 июня 2016 г.