А.А. Кокошин о выдающемся отечественном военном теоретике А.Е. Снесареве

Андрей Евгеньевич Снесарев был весьма значительной фигурой в вооруженных силах и интеллектуальном мире Рос­сии. Он, как отмечал начальник Генерального штаба Вооружен­ных сил РФ генерал армии Ю.Н. Балуевский, занимал «особое место в ряду тех, кто честно служил Отечеству и военной науке и кто сегодня вновь обретает заслуженное признание». Это был высокообразованный офицер Генерального штаба, обла­давший широким кругозором и государственным мышлением, талантливый военачальник, участник легендарного Луцкого (Брусиловского) прорыва, кавалер орденов Св. Георгия IV и III степени, первый командующий войсками (военный руководитель) Северо-Кавказского военного округа, начальник Академии Генерального штаба РККА, востоковед с мировым именем, свободно владеющий многими европейскими и вос­точными языками, первый из советских военачальников, по­лучивший в 1928 г. звание Герой Труда.

А.Е. Снесарев в своей богатейшей военной карьере, как и Свечин, прошел исключительно важную для стратега школу разведывательной работы, причем преимущественно стратеги­ческой разведки. Основное высшее образование у Снесарева было сугубо гражданским. После окончания гимназии в Ново­черкасске (казачьей столице Всевеликого войска Донского) он учился в Московском университете на физико-математическом факультете. Только получив едва ли не самое основательное в то время высшее гражданское образование и став вольно­определяющимся, Снесарев поступил в Московское пехотное училище, названное позднее Алексеевским.

Затем последовала учеба в Николаевской академии Генерального штаба. После ее окончания он с разведывательными целями направляется в путешествие в Индию, колонию Великобритании — глав­ного геополитического соперника Российской империи в тот исторический период.

После этого ему довелось заниматься исследовательской работой по индологии в Британском му­зее в Лондоне.

Затем Снесарев служит в Туркестанском во­енном округе, где на протяжении года командует Памирским отрядом. Службу он успешно сочетает с научной работой в Русском географическом обществе. После перевода в Санкт-Петербург Снесарев начинает работать и в Обществе востоковедения.

В 1907 г. Андрей Евгеньевич публично выступает против установления Россией союзнических отношений с Ве­ликобританией, полагая, что она вместе с Францией втянет Россию в ненужную ей большую европейскую войну. Снесарев весьма убедительно доказывает, что России в этих усло­виях (напомним, что это было практически сразу же после ее поражения в Русско-японской войне 1904-1905 гг.) нужна политико-военная стратегия нейтральной великой державы, а не участника одного из образующихся шаг за шагом европей­ских военно-политических альянсов, которые вели дело к невиданной по своим масштабам и последствиям войне. К ве­личайшему сожалению, к голосу Снесарева правящие круги Российской империи не прислушались.

Первую мировую войну Снесарев прошел в должностях начальника штаба казачьей и пехотной дивизий, командира полка, дивизии, корпуса, дойдя до звания генерал-лейтенанта. В 1918 г., когда началось наступление немецких и австро-венгерских войск в глубь России, Снесарев откликнулся на предложение советской власти и вступил в Красную армию. В течение недолгого времени он командовал Воронежским, затем Орловским военным округом, а потом получил задание создать новый Северо-Кавказский военный округ (в это время кайзеровские войска почти беспрепятственно продвинулись к Северному Кавказу. Командуя этим округом, Снесарев вступил в острое столкновение со Сталиным и Ворошиловым и был вынужден уйти со своего поста.

Исключительно высоко Снесарев оценивал «Стратегию» А.А. Свечина. Анализируя этот фундаментальный труд, Снесарев справедливо отмечает терминологическую, понятийную свежесть кни­ги: «Всю эту терминологию, царствовавшую все XIX столетие и полтора десятка лет ХХ-го, столь нам обычную и окаменевшую в наших мозгах в качестве императивного фетиша, А.А. Свечин безжалостно сдает в архив и заменяет новым на­бором понятий. Повторим, им многое набросано в этом случае вчерне...». 3аметим, что вопрос о новом понятийном аппарате исключительно актуален и в XXI в. в связи с новыми формами ведения боевых действий, еще одним качественным рывком в развитии военных и двойных технологий, усложнением систем управления и др.

К числу достижений свечинской «Стратегии» Снесарев от­носит осуществленное в книге «подразделение стратегии по периодам ее специальных устремлений на стратегию довоен­ную, или организационную, и на стратегию во время войны, или оперативную». Он добавляет: «Автор не останавливается на таком подразделении, а между тем оно существенно помог­ло бы его изложению и дало бы последнему более системати­ческий колорит. Мы до сих пор еще довольствуемся в качестве разграничивающей терминологии старыми переводами с не­мецкого под формой "ведение войны" и "ведение операции", усердно повторенными когда-то вслед за Клаузевицем его по­следователями... Пора покончить с этими "ведениями", чуж­дыми нашему языку и совсем в наши дни не отвечающими сути дела».

В силу всего этого, подчеркивает Снесарев, «чем больше будут говорить о книге, спорить — пусть даже ругают автора, тем лучше как для самой книги, так и для ее читателей и на­шего военного дела». Завершая свою мысль о значении кни­ги, он пишет: «Такие яркие, как метеор, книги, как "Стратегия" А.А. Свечина, нужно громко и тепло приветствовать, будя тем всеобщее внимание и вызывая всеобщее любопытство». Это замечание остается справедливым и по сей день. Вопро­сы, поставленные в свечинской «Стратегии», как и в целом ряде других его работ, и сегодня могут быть предметом серьез­ной полемики, причем с участием должностных лиц высоко­го ранга — как военных, так и гражданских, занимающихся вопросами обороноспособности и национальной безопасности России.