О подходах руководства КНР и китайских силовых структур к противоборству в киберпространстве

В.Б. КАШИН,  кандидат политических наук                                                                     

А.А. КОКОШИН, академик РАН 

АННОТАЦИЯ

Исследованы основные направле­ния деятельности китайских силовых структур по противоборству в кибер­пространстве при глубоком понима­нии особенностей функционирования системы партийно-государственного и военно-политического руководства в КНР. Рассмотрены и проанализиро­ваны актуальные вопросы обеспечения кибербезопасности и подготовки стра­ны к ведению боевых действий в киберпространстве.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА

Киберпространство, интегрированные электронно-сетевые боевые действия, кибероружие, киберпреступления, информа­ционное противоборство.

УЖЕ на протяжении длительного времени ведение боевых дей­ствий и противоборства в мирное время в киберпространстве в Китае рассматривается как все более важное направление дея­тельности Народно-освободительной армии Китая (НОАК) и дру­гих силовых структур КНР. Во многом ведение информационного противоборства было ориентировано на компенсацию относи­тельного отставания КНР в других военно-технических сферах. В КНР была разработана концепция «интегрированных электрон­но-сетевых боевых действий» и сформирована организационная структура. Ответственным за такие действия было 4-е управление Генерального штаба НОАК¹.

Под «интегрированными элек­тронно-сетевыми боевыми действия­ми» понималось комплексное много­компонентное воздействие на системы управления, связи, разведки, целеука­зания, компьютерные сети против­ника с применением кибероружия и средств радиоэлектронной борьбы, скоординированных с их огневым поражением. Параллельно китайские вооруженные силы наращивали воз­можности в сфере радиоэлектронной разведки и разведки в быстро разви­вающемся киберпространстве. За эти задачи отвечало 3-е управление Гене­рального штаба (ГШ) НОАК.

В ходе крупной реформы китайских вооруженных сил 2015—2020 годов 3-е и 4-е управления ГШ НОАК были сли­ты воедино, образовав Бюро сетевых систем Сил стратегической поддержки (ССП) НОАК. (По имеющимся откры­тым данным, эти ССП также включают в себя и такой компонент, как Бюро космических систем, отвечающих за реализацию китайской военно-косми­ческой программы.)

В настоящее время Бюро сетевых систем ССП отвечает, по-видимому, за развитие сил и средств, связанных с обеспечением кибербезопасности, ведением радиоэлектронной развед­ки и киберразведки, ведением бое­вых действий в киберпространстве, радиоэлектронной борьбой. Эти дей­ствия, как это следует из ряда китай­ских источников, должны координи­роваться в том числе с операциями в космосе, за которые отвечает Бюро космических систем, а также с огне­вым поражением объектов информа­ционной инфраструктуры противни­ка, за которое отвечают различные виды вооруженных сил.

Командующий ССП в настоящее время — генерал-полковник Цзюй Цязньшэн, в прошлом воз­главлявший Бюро сетевых систем. Деятельность ССП курируется одним из двух заместителей Центрального военного совета КНР, генерал-пол­ковником Чжан Юся, в ведении ко­торого, судя по имеющимся данным, находятся разведка, международные связи и технологические проекты.

Боевое применение Сил стратеги­ческой поддержки (как и других ви­дов вооруженных сил Китая и родов войск) находится в ведении Объеди­ненного штаба НОАК, образованного на месте Генштаба НОАК и стратеги­ческих командований на ТВД. Объе­диненный штаб НОАК в большей мере соответствует Генштабу Вооруженных Сил РФ, нежели Объединенному коми­тету начальников штабов ВС США, ко­торый не имеет функции оперативного управления вооруженными силами².

Китайский подход к обеспечению кибербезопасности    и подготовке страны к ведению боевых действий в киберпространстве (а также по проведению информационных опе­раций) предполагает особо тесную интеграцию военных и гражданских усилий в данной области.

Среди гражданских ведомств важ­ную роль в обеспечении кибербезопасности в соответствии с «Правила­ми КНР по обеспечению безопасности компьютерных информационных си­стем» играет Министерство обще­ственной безопасности (МОБ) КНР.

Во многом это связано с масштаб­ным ростом киберпреступлений, наносящих серьезный ущерб экономике КНР. Многие китайские специалисты отмечают, что проблемы борьбы с киберпреступлениями тесно переплета­ются с проблемами обеспечения безо­пасности КНР в ее военном измерении.

Структуры министерства высту­пают в роли разработчиков соответствующих стандартов и норматив­ных актов, осуществляют надзор за соблюдением требований сетевой безопасности, ведут повседневную работу по мониторингу угроз и обес­печению безопасности китайского сегмента интернета, контролируют производство товаров и услуг, свя­занных с производством продукции в сфере информационной безопас­ности, а также расследуют киберпреступления. МОБ также отвечает за регулярные кампании по обучению персонала, прежде всего госструктур, в сфере кибербезопасности.

В сентябре 2015 года на базе под­разделений МОЕ, ответственных за выполнение этих функций, была соз­дана единая структура — Сетевая полиция. Создание ново­го вида полиции отражало растущую роль тематики кибербезопасности в государственной политике. Одновременно с созданием управления Сетевой полиции на уровне министерства, бюро и отделы сетевой полиции были созданы в провинциальных и городских управлениях об­щественной безопасности.

В деятельности по обеспечению кибербезопасности значительную роль играет и Министерство госу­дарственной безопасности (МГЕ) КНР. В состав министерства входит 13-е управление, известное также как Центр оценок информационной безопасности КНР³, отвечающее за информаци­онную безопасность правительствен­ных структур и, в связи с этим, — за оценки программного обеспечения и соответствующих аппаратных ре­шений (за исключением вооружен­ных сил — НОАК, где функционирует собственная система безопасности, включая военную контрразведку, подчиняющуюся одному из двух за­местителей председателя Централь­ного военного совета КНР).

Политика в части кибербезопасности и ведения информационного противоборства координируется специ­альным органом высокого уровня — Центральной комиссией по сетевой безопасности и информатизации КПК.

Высокий статус этого органа под­черкивается тем фактом, что его председателем является лично Пред­седатель КНР, генеральный секретарь КПК, Председатель Центрального военного совета КНР Си Цзиньпин, заместителями — премьер Госсовета Ли Кэцян и член Постоянного ко­митета Политбюро ЦК КПК Ван Ху-нин, который отвечает за агитацию и пропаганду, идеологическую рабо­ту. В состав комиссии входят руководители Министерства общественной безопасности, Объединенного шта­ба Центрального военного совета, МИД, идеологических структур ЦК КПК, а также ряда других ведомств (наряду с Центральным военным советом (ЦВС) КНР существует Во­енный совет ЦК КПК с составом, аналогичным ЦВС КНР⁴). Повседнев­ной деятельностью НОАК руководят прежде всего два заместителя пред­седателя ЦВС — генерал-полковник Чжан Юся и Сюй Цилян, являющие­ся членами Политбюро ЦК КПК (но не членами Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК).

Доступные данные позволяют считать, что в ведении Центральной комиссии по сетевой безопасности и информации КНР находятся как вопросы оборонительных и наступа­тельных действий в киберпростран­стве, так и вопросы «контентного противоборства» в информационном пространстве в целом с использова­нием мер и способов политико-психологического воздействия. Это воздей­ствие направлено как на внешнюю, так и на внутреннюю аудиторию.

У этой комиссии имеется соб­ственный аппарат — Управление по делам киберпространства КНР. Считается, что он практически является главным орга­ном, осуществляющим государствен­ное регулирование в этой области и координирующим усилия различных структур. Комиссия является типич­ным китайским «учреждением с дву­мя вывесками». В системе партийного аппарата она выполняет роль канце­лярии Центральной комиссии по сете­вой безопасности и информации КНР, в то же время она входит в систему ве­домств Госсовета (правительства) КНР под вывеской Государственной канце­лярии по делам сетевой информации. В состав комиссии входят Центр кри­зисного управления в сфере кибербезопасности и Центр по выявлению нездоровой и незаконной информации. Судя по доступным данным, Центр кризисного управления является самым крупным подразделе­нием Управления.

Китайское партийно-государствен­ное руководство активно поддержива­ет развитие национальной индустрии кибербезопасности, широко применяя механизмы частно-государственного партнерства. За развитие соответ­ствующих аппаратных и программ­ных средств отвечает Министерство промышленности и информационных технологий КНР. Планы китайского правительства предполагают доведе­ние суммарной выручки компаний отрасли до 250 млрд. юаней (около 39 млрд. долл. США) уже к 2023 году. На конец 2020 года она оценивалась в 26 млрд. долларов⁵.

Китайская «индустрия кибербез-опасности» представлена десятка­ми крупных специализированных компаний, в частности NSFOCUS, Datacloak, Qi An Xin, Threatbook, Hansight, Trustfort, Feitian Technologies, Bangcle и др.⁶ Эти компании взаимо­действуют как с государственными структурами, так и с ведущими част­ными китайскими информацион­но-коммуникационными гигантами, такими как Alibaba, Tencent, Baidu, Huawei, Lenovo. Ведущие компании этой отрасли вместе с тем обладают собственными мощными подразделе­ниями информационной безопасно­сти, главным образом ориентирован­ными на обеспечение собственных потребностей, огромными финан­совыми ресурсами, которые в том числе расходуются на подготовку в массовом порядке соответствую­щих специалистов в ведущих китай­ских и зарубежных вузах. Ставится также цель максимально полного обеспечения компонентов китайско­го сегмента киберпространства соб­ственными аппаратными средствами и программными продуктами. Ин­тенсивно идет развитие китайской микроэлектроники, включая разра­ботку микропроцессоров собствен­ной китайской архитектуры и орга­низацию их производства в КНР.

Считается, что в настоящее время китайская микроэлектронная промышленность в значительной мере способна обеспечить производство продукции, отвечающей потреб­ностям органов государственного управления и вооруженных сил. Но, по многим оценкам, китайская микро­электронная продукция все еще отста­ет по основным характеристикам от американской, японской, южнокорей­ской и тайваньской микроэлектрони­ки, что ограничивает возможности для ее применения на высококонку­рентном рынке потребительской элек­тронной продукции и в большинстве сфер бизнеса⁷. Такое положение дел позволяет США вводить довольно болезненные санкции против китай­ских высокотехнологичных компаний, а также создает угрозы для КНР в сфе­ре кибербезопасности.

Сохраняющаяся определенная зависимость от иностранной микро­электронной продукции восприни­мается в КНР в качестве одной из важнейших угроз и для информаци­онной, и для экономической безопас­ности страны. Программа развития промышленности «Сделано в Китае 2025», принятая в 2015 году, ставила задачу достижения 70 % уровня само­обеспечения интегральными микро­схемами к 2025 году. К настоящему времени у многих экспертов имеются серьезные сомнения в способности КНР в обозримой перспективе ре­шить эту задачу. В 2020 году КНР уда­лось выйти на уровень самообеспече­ния лишь в 15,9 % (общая стоимость 22,7 млрд долл.), но и из этого объема производства только 36,5 % приходи­лись на компании с штаб-квартира­ми в КНР⁸. Остальные «китайские» электронные компоненты были про­изведены на расположенных в Ки­тае предприятиях зарубежных или тайваньских компаний (TSMC, Intel, Samsung и др.). Попытки руковод­ства КНР наращивать господдерж­ку отечественных производителей электронных компонентов (Huawei, ZTE, SMIC, Tsinghua Unigroup) в це­лях увеличения объемов выпуска и повышения технологического уров­ня встречаются с серьезными про­блемами научно-технологического, экономического и политического ха-рактера⁹. Последние связаны с санк­циями и другими формами все более активного противодействия США и их союзников. Серьезной пробле­мой считается зависимость китай­ских производителей микросхем от оборудования, в частности, нидер­ландской компании ASML — ведуще­го производителя литографического оборудования для электронной про­мышленности. Импорт ряда видов ее оборудования невозможен без полу­чения разрешения от Государствен­ного департамента США.

Важным обеспечивающим сред­ством для успешной борьбы в киберпространстве в Китае считаются су­перЭВМ (особенно с использованием графических ускорителей) — как специализированных суперкомпью­теров, так и сравнительно универсальных. На этом направлении КНР достигла в последние 10—12 лет очень крупных успехов, все более успешно соперничая с США и да­леко обойдя страны ЕС. По состоя­нию на 2020 год в Китае находилось 227 суперкомпьютеров, входивших в список 500 самых производитель­ных в мире (TOP500), в США — 118. Правда, с учетом в среднем большей мощности американских суперком­пьютеров, на них приходилось 38,4 % суммарных вычислительных мощно­стей в мире по рейтингу TOP500, на Китай — 31%¹⁰.

В военной сфере операции в киберпространстве и информационные операции разделяются китайскими специалистами на следующие основ­ные виды:

· разведывательные и контрразве­дывательные операции противоборства в киберпространстве прежде всего включают собственно сбор, селекцию и анализ разведывательной информа­ции и обеспечение сетевой безопас­ности и баз данных ЦВС, НОАК и дру­гих силовых структур;

· наступательные операции в киберпространстве в целях нарушения компьютерных систем и сетей про­тивника и хранящихся в них данных; воздействие на его системы управле­ния в целях их дезориентации, сни­жения их эффективности вплоть до полной «нейтрализации».

К этому примыкают «радиоэлек­тронные операции», применительно к киберпространству включающие как наступательные действия, так и защиту собственных систем и сетей от средств РЭБ противника.

Рассматривается также физичес­кое поражение элементов информационно-коммуникационной инфра­структуры противника.

В китайских разработках на данную тему подчеркивается необходимость комплексного подхода ко всем аспек­там ведения боевых действий в кибер­пространстве и в информационном пространстве («контентное противо­борство»). В китайских разработках на эту тему отмечается, что развитие межвидового взаимодействия на поле боя, сетецентрических технологий управления войсками, растущая зави­симость вооруженных сил от совре­менных информационно-коммуника­ционных средств (систем) разведки, целеуказания, навигации, управления и связи, электронно-вычислительной техники, объединенной во все более сложные сети, означают, что действия в киберпространстве, радиоэлек­тронная борьба и нанесение огнево­го поражения по информационной инфраструктуре противника долж­ны рассматриваться в комплексе, со­ставляя суть «интегрированных элек­тронно-сетевых боевых действий». Подчеркивается, что от успеха этих действий зависит исход военных дей­ствий в целом.

Информационные операции рас­сматриваются в качестве важного элемента «общевойсковой кампа­нии» (в соответствии с китайской терминологией).

В китайских разработках указы­вается на важность тесной коор­динации действий подразделений «информационных операций» всех видов вооруженных сил и родов войск в целях получения «информа­ционного доминирования».

Психологические операции ре­ализуются подразделениями Сил стратегической поддержки НОАК во взаимодействии с политическими органами НОАК при общем руко­водстве боевыми действиями со сто­роны Объединенного штаба НОАК. Действия структур НОАК по про­ведению психологических операций осуществляются в рамках концепции «Трех видов войны» (борьба за обще­ственное мнение, психологическая борьба, юридическая борьба)¹¹.

Имеются доступные сведения о том, что для обеспечения эффективности информационного противо­борства в Китае ведутся масштабные НИР в ряде ведущих гражданских ис­следовательских центров КНР. Изуча­ются закономерности формирования общественного мнения как в КНР, так и в зарубежных странах. Важная роль отводится изучению политических и военных элит зарубежных стран, их политико-психологических особенностей.

Уделяя такое внимание наступа­тельным аспектам действий в киберпространстве, китайские специ­алисты предполагают аналогичное поведение в данной сфере и от глав­ного противника — США. Указыва­ется на многочисленные проводимые американцами учения по проведению наступательных операций в киберпространстве. Китайскими специа­листами отмечается, что мощная ки­тайская система кибербезопасности является важным элементом общей системы стратегического сдержива­ния, лишая противника надежд от­носительно возможностей нанести киберудары по системам управления государством и вооруженными сила­ми, банковской системе, инфраструк­туре и др.¹² Считается, что эффектив­ность стратегического сдерживания в киберсфере зависит от роста соб­ственных возможностей по аппарат­ным и программным решениям и от возможностей ответных действий по противнику.

В связи с этим указывается, что создание эффективной системы сдерживания для защиты собственных сетей постоянно требует новых подходов, поскольку больше нельзя пола­гаться на «статические, изолированные и пассивные средства защиты, такие как брандмауэры, технологии обнаружения вторжений и антиви­русное программное обеспечение». В том числе говорится о необходимо­сти создания «новых сетей с динами­чески изменяющимися характеристи­ками», а также «ложных целей» для атак противника в киберпространстве, чтобы истощить его ресурсы и снизить эффективность атаки. Так­же подчеркивается важность инте­грированного подхода к защите «на­ционального киберпространства», который должен разрабатываться на основе междисциплинарных науч­ных исследований с участием специ­алистов разного профиля¹³. Большое внимание при этом уделяется вопро­су о закономерностях развития ми­рового киберпространства, его дина­мике, роли как государственных, так и негосударственных акторов в соот­ветствующих процессах.

Следует отметить, что, несмотря на высокую оценку нынешнего китайского потенциала в сфере опера­ций в киберпространстве со стороны США и других западных стран, Япо­нии, Южной Кореи, сами китайские авторы обычно склонны говорить о сохраняющемся американском превосходстве в данной сфере и указы­вают на необходимость принятия эффективных и срочных мер по обе­спечению безопасности китайских военных и гражданских информаци­онно-коммуникационных сетей¹⁴.

Ряд китайских специалистов счита­ют, что противоборство КНР — США в киберсфере может при определенных условиях достигать таких масштабов, что будет чревато катастрофически­ми результатами, неприемлемыми для обеих сторон. Говорится о том, что достаточно глубокое осознание это­го может стать фактором взаимного сдерживания в этом противостоянии и в совместном поиске «правил поведе­ния» в данной области.

В качестве мировых тенденций в развитии кибербезопасности в Китае отмечается рост интеграции боевых возможностей, привлечение к выполнению задач по обеспечению обороны и безопасности в киберпространстве частных компаний, растущее число проводимых США с их союзниками учений в данной сфере и др. Китай со своей стороны также увеличивает чис­ло подобных учений и усиливает кон­троль над цифровой инфраструктурой, особенно ведущих китайских интер­нет-компаний. В январе 2022 года Канцелярией по делам интернета Госсовета КНР опубликованы новые «Правила проверки мер кибербезопасности», значительно расширяющие полномочия государственных регуляторов по кон­тролю над многочисленными частны­ми китайскими информационно-коммуникационными компаниями¹⁵.

В целом партийно-государствен­ное руководство КНР считает работу по укреплению кибербезопасности одним из важнейших направлений государственной политики в военной и гражданской сферах. Важнейшим принципом этой китайской политики является высокая степень интегра­ции военных и гражданских усилий в сфере кибербезопасности, активная поддержка развития отрасли (в ко­торой доминируют мощные частные компании, занявшие сильные позиции на мировом рынке) со стороны правительства, применение многообразных механизмов частно-государственного партнерства разного уровня, включая высший уровень. При этом в интересах национальной безопасности и оборо­ны Китая масштабно используются результаты исследований и разработок в области информационно-коммуни­кационных технологий сотен китай­ских частных компаний — как гигантов мирового уровня, так и представителей среднего бизнеса.

В военной сфере борьба в кибер-пространстве рассматривается в качестве одного из важнейших аспектов боевых действий и противоборства в мирное время (без перехода опре­деленных границ). Китай пошел на резкое повышение статуса военных формирований, отвечающих за соответствующий фактор боевых дей­ствий и активно разрабатывает теоретические и прикладные аспекты наступательных и оборонительных действий в киберпространстве, во­просов обеспечения стратегического сдерживания в этой сфере.

Что касается китайской военной мысли в данной сфере, то она продолжает оставаться преимуществен­но в русле концепции «интегрированных электронно-сетевых боевых действий», предполагающих тесную координацию операций в киберпро-странстве, радиоэлектронной борьбы и физического поражения информа­ционной  инфраструктуры противника. При этом китайская военная мысль опирается на многие исследо­вания гражданских ученых в области естественных наук, инженерии, об­щественных наук.

____________________________________________________________________

ПРИМЕЧАНИЯ

1.    Costello J., McReynolds J. China's Strategic Support Force: A Force for a New Era. URL: https://ndupress.ndu.edu/Portals/68/Documents/stratperspective/china/china-perspectives_13.pdf    (дата обращения: 10.03.2022).

2.    Кокошин А.А. Военная реформа в КНР в 2015—2020 гг.: оборонные, внешнепо­литические аспекты. М.: ИСПИ РАН, 2016. С. 39.

3.    URL: http://www.itsec.gov.cn/ (дата обращения: 10.03.2022).

4.    Кокошин А.А. Политология и социоло­гия военной стратегии. М.: ЛЕНАНД, 2021. С. 517—518.

5.    Ma Si. Cybersecurity, $26b marketbyyear-end // China Daily. 2020.12.01. URL: http://global.chinadaily.com.cn/a/202012/01/WS5fc5a4e9a31024ad0ba990cc.html (дата обращения: 10.03.2022).

6.    These are the Top Cyber Security Companies in China (2021) // Threat. Technology. URL: https://threat.technology/these-are-the-top-cyber-security-companies-in-china-2021/ (дата обращения: 10.03.2022).

7.    Schneider J. China's Chip Industry: Running Faster But Still Falling Behind // Rhodium Group. 2021.04.22. URL: https://rhg.com/research/china-chips/ (дата обра­щения: 10.03.2022).

8.    Dongwon Kim. China to fall short of 2025 chip self-sufficiency goal // THE ELEC, Korea Electronics Industry Media. 2021.01.08. URL: http://www.thelec.net/news/articleView.html?idxno=2144 (дата обращения: 10.03.2022).

9.    Foster S. As chip tech moves ahead, is China falling behind? // ASIA TIMES. 2021.04.07. URL: https://asiatimes.com/2021/04/as-chip-tech-moves-ahead-is-china-falling-behind/ (дата обращения: 10.03.2022).

10. URL: https://www.top500.org/ (дата обращения: 10.03.2022).

11. Sangkuk Lee (2014) China's 'Three Warfares': Origins, Applications, and Organizations // JournalofStrategic Studies, 37:2, 198-221, DOI: 10.1080/01402390.2013.870071.

12. [Бо дун шэн фу фа ма дэ "юлин чжи шоу": кань дяньцзы чжань zхуанбэй жухэ сянь вэй чжаньчан; «При­зрачная рука», которая перемещает груз победы и поражения: посмотрите, как обо­рудование радиоэлектронной борьбы де­монстрирует свою мощь на поле боя] // Ки­тайская военная сеть 28.08.2020. URL: http://www.81.cn/w-j/2020-08/28/content_9891926.htm (дата обращения: 10.03.2022).

13. [Синь дэ ван дянь цзочжань шоудуань чжэнцзай дяньфу чжаньчжэн дэ юси гуйцзэ; Новые методы сетевой и электрической войны подрывают пра­вила военной игры] // Китайская военная сеть 19.12.2017. URL: http://www.81.cn/theory/2017- 12/19/content_7873905.htm (дата обращения: 10.03.2022).

14. [Синьси шидай ван дянь цзочжань цзэньмэ бянь; Как меняется война за сети и электри­чество в век информации] // Китайская военная сеть Сеть Министерства на­циональной обороны 19.12.2019. URL: http://81.cn/jfjbmap/content/2019-12/19/content_250266.htm   (дата обращения: 10.03.2022).

15. Жухэ юсяо доцюй чжаньчан ван дянь чжи цюань; Как эффективно захватить мощь сети поля боя] // gmw.cn 04.08.2020. URL: https://m.gmw.cn/baijia/2020-08/04/1301423385.html (дата обращения: 10.03.2022).

Журнал «Военная мысль», № 6, 2022 г.

Заметки и размышления о Валентине Пикуле и не только о нем

 Никогда не писал таких длинных писем

Об авторе: Андрей Афанасьевич Кокошин – академик РАН, 6-й секретарь Совета безопасности РФ.

Пикуль был, безусловно, страстным человеком... Фото РИА Новости

Я читал многие произведения Валентина Саввича Пикуля, но знатоком его творчества себя не считаю. Однако не могу не сделать публичными свои впечатления о нем, о его творчестве, а также о некотором контексте его творчества, поскольку в 1970-е – начале 1980-х годов, период, когда его дарование проявилось особенно ярко, мне довелось общаться с ним, вести с ним переписку.

Моя первая встреча с Пикулем состоялась в начале октября 1976 года в Риге. Я тогда приехал в составе московского «Локомотива» на игру на Кубок СССР по регби с рижанами в Елгаве (Митаве). Мне каким-то образом перед поездкой удалось найти его домашний адрес (кажется, через гендиректора издательства «Молодая гвардия» ЦК ВЛКСМ Валерия Ганичева, которому, как и мне, было по душе творчество Пикуля), и я заранее написал Пикулю письмо. В письме я очень позитивно оценивал его творчество, что было, как говорится, велением души. Таких оценок он, по моему мнению, более чем заслуживал. Пикуль ответил мне незамедлительно и пригласил к себе в гости.

В Риге была прекрасная погода… Пикуль встретил меня в тренировочных тонких хлопчатобумажных штанах (трениках) и в морской тельняшке. Валентин Саввич почти всю ночь работал и перед моим приходом, видимо, сумел передохнуть совсем немного, но он был бодр и энергичен.

Меня поразил рабочий стол Валентина Саввича – из струганых досок на всю ширину комнаты у окна, выходящего на довольно тихую улицу. Этот стол был весь завален книгами и журналами с закладками. Валентин Саввич мне пояснил, что, как только стол загрязняется, он с него все убирал и рубанком снимал тонкую стружку, делая вновь поверхность стола чистой. Я потом много лет мечтал заиметь подобный стол. Мечту эту реализовали мы с женой Наташей лишь 10–12 лет спустя в нашем домике на шестисоточном участке в Подмосковье, и то не в полной мере: мой стол был покороче и не из струганых досок.

На столе Пикуля по правую руку стояли ящики с карточками его знаменитой картотеки. Позже в одном из писем Валентин Саввич объяснил мне, как он работает со своей картотекой:

«Сейчас сижу над буквою «О» и гоню картотеку по порядку, прочитывая уйму историко-искусствоведческих материалов. Оберы, Обнинские, Ободовские, Оболенские, Обольяниновы и т.д. Пока доберешься до Ощериных, семь потов прольется, зато узнаешь для себя массу нового: о художниках, о людских судьбах и событиях в России».

Пикуль далее отмечал ценность в его глазах иконографии и генеалогии, в которых он, безусловно, разбирался очень хорошо. «За это я и люблю эти две прикладные исторические науки – иконографию и генеалогию, ибо они, как мощный паровой каток, ежегодно прокатывают меня через прошлое нашего Отечества, и я регулярно получаю сильнейшие заряды свежих познаний о старине-матушке», – писал он мне.

Тогда во время первой встречи со мной были уже прочитанные мною два тома «Слова и дела». Я очень хвалил этот роман и другие книги Пикуля, которые я прочитал. Под конец нашей встречи попросил его надписать титульный лист, что Валентин Саввич и сделал. Мне то, что он написал, было очень по душе: «Моему юному другу – американисту и регбисту, в ясный солнечный день – от автора. Вал. Пикуль». 09.10.76. Рига».

Читать этот экземпляр «Слова и дела» я давал потом многим людям, в том числе Радомиру Георгиевичу Богданову, заместителю директора Института США и Канады АН СССР, в котором я был в то время ученым секретарем. Радомир Георгиевич пришел к нам в институт с поста советника председателя КГБ СССР Юрия Андропова по разведке. Богданов был весьма образованным и широко эрудированным человеком, много повидавшим в своей богатой карьере разведчика. Богданов тоже был поклонником Пикуля – может, даже в еще большей мере, чем я. Радомир Георгиевич очень любил цитировать писателя, употреблять разные характерные для Валентина Саввича слова и выражения из его книг, особенно из «Слова и дела».

В последующие годы я еще дважды посещал Пикуля в Риге.

Перебрался он туда из Ленинграда из-за перманентного конфликта с тамошним отделением Союза писателей СССР. Пикуль, в частности, как-то жаловался мне на крайне негативное отношение многих ленинградских писателей и функционеров Ленинградского отделения Союза писателей к его рукописи книги «Нечистая сила» о Григории Распутине. Тогда (в 1977 или в 1978 году) Пикуль обратил свое внимание на то, что Распутин был против участия России в Первой мировой войне, предвидя гибель династии и империи… Тогда об этом практически невозможно было прочитать в трудах наших историков. Пикуль был уверен, что если бы Распутин был в то время в Петербурге, то он отговорил бы царя Николая II от вступления в войну, охладил бы пыл и оптимизм высших военных и дипломатов Российской империи от предстоящей войны. Он мне рассказывал, что в 1914 году Распутин неоднократно высказывался против вступления России в войну, считая, что она принесет народу, особенно крестьянам, лишь страдания. В июне 1914 года на него было совершено покушение, его тяжело ранила Хиония Гусева в селе Покровском, и Распутин лечился в тюменской больнице до 17 августа 1914 года.

Некоторое время назад мне встретились довольно убедительные сведения о том, что в убийстве Распутина в 1916 году была замешена английская разведка. Это было связано, по-видимому, с тем, что Лондон опасался воздействия «старца» на императора и его жену относительно возможного выхода России из войны путем заключения сепаратного мира с Германией. Возможно, это было бы действительно спасением для Российской империи, которая в результате могла бы избежать революции и крайне кровопролитной Гражданской войны.

Жена Пикуля Вероника Феликсовна дала мне понять, что из Ленинграда им надо было уехать и для того, чтобы оборвать связи Валентина Саввича, как она говорила, «с некоторыми его приятелями, с которыми он любил вкусить белого хлебного вина».

Если бы Распутин был в то время
 в Петербурге, то он отговорил бы царя
 Николая II от вступления в войну. 
 Фото 1916 года.
Государственный исторический музей

Вероника Феликсовна осуществляла связь писателя с издательствами, договаривалась о гонорарах, помогала ему редактировать его рукописи. Мне казалось, что она была значительно образованнее Валентина Саввича, начитаннее. Если не ошибаюсь, Вероника Феликсовна знала два иностранных языка – немецкий и английский, и она со знанием этих языков помогала Валентину Саввичу, который, как он как-то сетовал мне, иностранных языков выучить не успел, но вынужден был иногда обращаться к иностранным источникам. Он и вставлял иногда слова и короткие фразы на английском языке в свои произведения. Вероника Феликсовна – сестра советского писателя-фантаста Севера Гансовского. Она была заметно старше Валентина Саввича. Если не ошибаюсь, как рассказывали мне Валентин Саввич и сама Вероника Феликсовна, во время Великой Отечественной войны она дошла чуть ли не до капитана советской военной контрразведки Смерша, действуя в том числе в тылу немцев в «курляндском котле».

Вероника Феликсовна была из старинного шляхетского польско-литовского рода. Это не мешало ей, как и Валентину Саввичу, обладать глубоким чувством российского патриотизма. Я переписывался некоторое время и с ней.

Вероника Феликсовна помогала своему мужу выискивать в Риге и в Ленинграде различные редкие довоенные и дореволюционные издания – как необходимые для творчества Пикуля, так и просто интересные для их «внутреннего потребления». Помню, как Валентин Саввич с гордостью показывал мне толстенные альбомы, выпускавшиеся где-то в начале ХХ века к юбилеям отдельных полков императорской гвардии…

Такой литературы тогда в Риге было еще немало. По сравнению с букинистическими рынками Москвы и Ленинграда это был настоящий клондайк. Обилие редчайшей литературы значительно расширяло интеллектуальный диапазон Валентина Саввича, обладавшего огромной жаждой исторических знаний.

Он и Вероника Феликсовна очень интересовались и книгами о творчестве художников, альбомами с иллюстрациями. Они явно получали большое удовольствие от знакомства с творениями живописи и графики, интересовались и историей отечественного театрального искусства. В одном из писем Пикуль писал мне:

«За последнее время приобрели несколько хороших изданий С. Дали, Модильяни, альбом балетных афиш с американской выставки – для Вероники и для меня – кутеповское издание «Царской охоты», русский портрет в музеях РСФСР и старинную монографию о Нежинском лицее князя Безбородко. Сейчас с Вероникой прочитываем Вадима Шверубовича (сына В.И. Качалова) – об отрыве качаловской группы от театра Станиславского с 1917 до 1922 года; очень все любопытно и по-новому…»

«ДОБРЫЙ ДЕНЬ, дорогой АНДРЕЙ АФАНАСЬЕВИЧ! Недавно убрались киношники, и хотя на этот раз они старались ставить свет так, чтобы не задеть мой левый глаз, который они спалили мне весною, все-таки они его мне малость опять поджарили... Сейчас не пишу, а занимаюсь портретами... Очень полезно просматривать старую периодику. Так, например, у нас недавно выпустили чудесный набор «Русские художники в собраниях Рима». Там был «Портрет неизвестной дамы» А.В. Маковского – дивная красавица (овал, погрудно). Недавно глянул в «Солнце России» за 1912 год – вижу: она та самая неизвестная, что затерялась в Риме... – Таковы мои радости!»

Вероника Феликсовна довольно подробно рассказывала мне о дружбе Пикуля с замечательными советскими писателями Виктором Викторовичем Конецким и Виктором Александровичем Курочкиным. Здесь не могу не поделиться своими впечатлениями о творчестве Курочкина. О Конецком – ниже. Самая яркая и знаменитая вещь Курочкина – небольшая повесть «На войне как на войне», в которой главным героем является командир самоходной артиллерийской установки младший лейтенант Малешкин. По этой повести был позднее поставлен прекрасный фильм с тем же названием – но не с трагическим концом для Малешкина, как это было в повести Курочкина. Этой повести, по моему мнению, место среди лучших отечественных произведений о Великой Отечественной войне. (В их числе, как я считаю, – «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасова, «Живые и мертвые» Константина Симонова, «Его батальон» Василя Быкова, «Горячий снег» Юрия Бондарева, «Пядь земли» Григория Бакланова, «Люди с чистой совестью» Петра Вершигоры и др. Не могу не вспомнить и книги детства: «Очень хочется жить» Александра Андреева, «Сильные духом» Дмитрия Медведева.) Хотел бы отметить, что на меня сильное впечатление произвела еще одна повесть Курочкина – «Железный дождь» с главным героем в лице старшины-танкиста Богдана Аврамовича Сокретилина, у которого было девять, как писал Курочкин, медалей «За отвагу», а также «За Победу над Германией», «За взятие Берлина» и орден Красного Знамени.

Смерть Вероники Феликсовны в 1980 году была огромной утратой для Валентина Саввича...

С третьей женой Пикуля Антониной Ильиничной мне, к сожалению, не пришлось познакомиться. Очень ценю то, что она многое сделала для Валентина Саввича, для сохранения памяти о нем, в том числе опубликовав несколько хороших книг воспоминаний.

Пикуль явно выделялся из строя советских писателей, работавших на ниве исторических романов, – и сюжетной смелостью, и стилем (над которым очень дружелюбно в одной из своих работ иронизировал Конецкий, вместе с Пикулем учившийся литературному делу после войны). Он не боялся коснуться полузапрещенных тем, по которым было очень мало или почти не было серьезных произведений.

Книги Пикуля оказались весьма и весьма востребованными в нашем обществе с его десятками и десятками миллионов людей, жаждавших знать и понимать свою историю. По моим наблюдениям, эта жажда в целом была не удовлетворенной ни историческими романами и повестями, ни научно-популярной литературой, дефицит которых был огромным. Не хватало и серьезных, профессиональных исследований историков по темам, за которые смело, можно даже сказать «лихо», брался Пикуль. При этом Валентин Саввич умел (часто в минимально необходимой мере) соблюдать цензурно-идеологические правила – иначе его просто не издавали бы. Не могу не отметить, что, несмотря на обилие публикаций в годы перестройки и в последующие годы, серьезные работы по отечественной истории у нас все равно в дефиците.

Пикуль дружил с замечательным советским
 писателем Виктором Конецким.
 Фото с сайта www.culture.ru

Еще в одном из своих писем Пикуль так описывал временную паузу в работе над очередным произведением:

Первая книга Пикуля, которую довелось мне прочитать, был его ранний роман «Из тупика». В нем была представлена неизвестная мне до этого история легкого крейсера российского императорского флота «Аскольд» (построенного по итальянскому проекту фирмы «Ансальдо») с главным героем мичманом-шалопаем Женькой Вальрондом, который в конце книги становится командиром дивизиона Красного флота и образцовым мужем.

По моим представлениям, самым серьезным произведением Пикуля является роман «На задворках великой империи» с главным героем обедневшим князем – Рюриковичем – правоведом Сергеем Яковлевичем Мышецким, который стал сначала вице-губернатором, а затем губернатором одной из окраинных губерний России. Этот роман мне всегда импонировал и композицией, и стилем – наверное, более отточенным, менее лихим, чем в некоторых других произведениях Пикуля. Весьма колоритны и убедительны в нем такие персонажи, как главный губернский жандарм, полицмейстер, архиепископ, местный лидер эсеров и др.

Я не раз интересовался у Валентина Саввича, на базе каких мемуаров, документов был написан этот роман. Он упоминал мемуары князя Урусова. Я нашел их в букинистическом магазине в Москве. Но почти не обнаружил в них параллелей с описанием князя Мышецкого.

Навсегда мне запомнился роман Пикуля «Баязет» с его ярко, убедительно выписанными примерами стойкости, мужества, верности долгу российских офицеров, солдат, казаков. Уже в постсоветское время был снят неплохой, по моему мнению, сериал по мотивам «Баязета».

* * *

Пикуль был, безусловно, страстным человеком с глубоким чувством русского, российского патриотизма, человеком, переживающим за судьбу нашей страны, за многие трагические моменты в ее судьбе. При этом его патриотизм отнюдь не был «квасным». Взгляд Пикуля не упускал из виду многие больные проблемы нашей истории. Отвечая на одно из моих писем, в котором я спрашивал его о роли исторического романа, Валентин Саввич писал: «Роль исторической романистики в развитии народа читающего, каковым является наш народ, – колоссальна!!!» Далее Пикуль очень удачно использовал понятие «осмысленного патриотизма»: «Исторический роман обязан воспитывать читателя в духе осмысленного патриотизма, ибо нельзя быть патриотом сегодняшнего дня, не опираясь на богатейшее наследство наших предков. Кажется, об этом Вам уже говорил, а сейчас дополню, что знание прошлого Отечества делает человека богаче духом, тверже характером и умнее разумом. История воспитывает в нем чувство национальной гордости! История требует и уважения к себе, и дедовские могилы, и культура народа всегда зависима от того, насколько народ ценит и знает свое прошлое».

Пикуль сам выделил в этом письме понятие именно «осмысленного патриотизма», формирование которого, и по его и по моему мнению, требует и эмоционального восприятия своей Родины, своего народа, и глубокого осмысления, постоянной работы ума.

У него было свое отношение ко многим важнейшим событиям нашей истории. И на этом мне тоже хочется остановиться. Например, Валентин Саввич был против идеализации Петра Первого. Он говорил, что ему очень не по душе был тот образ Петра, который представил в своем известном романе Алексей Толстой (по-моему, Алексей Толстой, без сомненья, сильный, даровитый писатель). Пикуль считал, что гораздо реалистичнее облик Петра дан в одном из ранних рассказов этого писателя под названием «Один день Петра», который почти не публиковался в советское время (я его нашел только в полном собрании сочинений Алексея Толстого).

Пикуль несколько раз делился со мной замыслом романа «Царь-баба» о сестре Петра царевне Софье и ее фаворите князе Василии Голицыне. Пикуль обращал внимание на то, что Василий Голицын был по меркам своего времени высокообразованным человеком, глубоко понимавшим необходимость реформ в России, которые привели бы к преодолению нараставшего ее отставания от Европы в военной сфере, в промышленности, в развитии науки, в образовании и др. Валентин Саввич хотел в этом романе написать о том, что серьезные реформы в России могли бы быть проведены и без Петра, что они могли бы носить менее насильственный и менее жесткий характер, с меньшими сопутствующими потерями для народа, для нашей национальной культуры, ее самобытности. Валентин Саввич был настроен показать, что Алексей Толстой был неправ, когда в своем знаменитом романе выстраивал логику безальтернативности тому, что сделал в России Петр.

Не знаю, хватило бы у Пикуля материала и душевных сил реализовать этот грандиозный замысел романа о царице Софье и князе Василии Голицыне. Но замысел был, безусловно, очень интересным. 

В своей критике Петра I Валентин Саввич доходил до весьма резких (и совершенно несправедливых) оценок этого действительно выдающегося монарха. Он писал мне:

У Петра не было продуманной заранее
 программы действий, но была явная
 целеустремленность, нацеленность на то,
 чтобы сделать Россию по-настоящему
великой европейской державой. 
Н.Ф. Добровольский. Здесь будет город
заложен. 1880.
 Центральный военно-морской музей

«СМEPTЬ ПЕТРА ПЕРВОГО – как сигнал к повороту России на колею экономического правопорядка, ибо на смену стихийному и бестолковому кипению царя должны были прийти устойчивые критерии стройного развития государственности, и умные «верховники» задумались о том, как наладить жизнь внутри России, исходя из запросов не внешней, а внутренней политики, и поняли, что нельзя же мать-Россию сосать с двух титек сразу да еще третью требовать». Пикуль при этом отмечал, что «самыми строгими критиками правления Петра были... сами же «птенцы гнезда Петрова»!»

Думается, что совершенно несправедливым было обвинение в «стихийном и бестолковом кипении» царя. У Петра не было продуманной заранее программы действий, но была явная целеустремленность, нацеленность на то, чтобы сделать Россию по-настоящему великой европейской державой. Петр последовательно стремился создать современную армию, получить флот, которого у России никогда не было, развивать в России промышленность и торговлю, науку, просвещение. Он проделал во всех этих областях гигантскую, немыслимую работу, но, конечно, с огромными издержками, со многими негативными последствиями для нашей страны и нашего народа. Об этом немало писали видные российские историки в дореволюционное время, включая столь любимого и уважаемого Пикулем Ключевского.

Отрицательное отношение к ряду деяний Петра отразилось в «Слове и деле» Пикуля. Недавно, просматривая мой довольно затрепанный двухтомник этого романа, я нашел немало подтверждений этому.

В одном из писем мне Пикуль сделал примечательные замечания относительно стрельцов и стрелецких бунтов. Он был против того, чтобы стрельцов считали «реакционными и хрестоматийно упрощенными». Валентин Саввич утверждал: «Не против реформ выступали стрельцы – они выступали против гнета того нового, что нес на Русь царь-преобразователь!» Вопрос спорный. Думается, что стрельцы бунтовали в значительной мере потому, что видели в грядущих реформах Петра (особенно в военной сфере) угрозу своему довольно благополучному существованию. Стрелецкое войско не раз демонстрировало свою низкую боеспособность по сравнению с «полками иноземного строя» русской армии, заведенными еще задолго до Петра.

Возвращаясь к оценке Валентином Саввичем Алексея Толстого, следует отметить, что Пикуль его, мягко говоря, недолюбливал, считая, что тот многие исторические произведения писал под воздействием политической конъюнктуры и из желания обеспечения для себя максимально возможного в советских условиях материального благополучия и комфортной жизни. Многое говорит о том, что в значительной мере Валентин Саввич был прав, оценивая этого талантливого российского и советского писателя.

Запомнились мне и «литературные миниатюры» Валентина Саввича «Из старой шкатулки». Они были посвящены памяти бабушки Валентина Саввича – покойной крестьянки Василисы Минаевны Карениной.

Он писал о ней, что она «всю свою долгую жизнь прожила не для себя, а для людей».

Это вполне подходило и к моей бабушке по отцу Прасковье Ефимовне Кокошиной, и к моей бабушке по маме Марии Яковлевне Чудовой. Первая всю жизнь прожила в деревне Плешивица Вилегодского района Архангельской области, а Мария Яковлевна родилась в крестьянской семье под Москвой, но потом, после гибели отца – кочегара фабрики, попала в воспитанницы в бездетную аристократическую семью вместе со своей старшей сестрой Татьяной, ставшей первой женой выдающегося отечественного скульптора Сергея Тимофеевича Коненкова.

На титульном листе этой книги было особо теплое обращение Валентина Саввича: «Дорогой Андрей Афанасьевич, примите от меня с самыми нежными чувствами признательности. Ваш – Вал. Пикуль. 260377. Riga». Особенно в этих миниатюрах мне понравилось «Лейтенант Ильин был» (о главном герое победы русского флота при Чесме) и «Жизнь генерала-рыцаря» (о легендарном генерале-гусаре Якове Петровиче Кульневе.

В одном из писем Валентин Саввич представил мне свою оценку ряда крупнейших исторических событий нашей страны до революции 1917 года. Это письмо, как он сам писал, было, наверное, самым длинным письмом в его жизни. Представляю некоторые из этих оценок.

Он, в частности, выделил войны с Турцией при Екатерине II. Тогда, как писал мне в этом письме Пикуль, «Россия твердою пятой стала в Причерноморье, с неимоверной быстротой осваивая его экономически, а уничтожение зловредного Крымского ханства вырвало из груди России вздох облегчения: многовековая угроза с юга была уничтожена. Русские люди потянулись к Черному морю, южные агрокультуры стали прививаться к русскому столу». Это было действительно исключительно важным достижением в истории нашего государства.

Далее он писал о событиях Отечественной войны 1812 года: «Мощный взрыв народного патриотизма и создание народного ополчения, как во времена Минина и Пожар­ского, что после войны, естественно, привело к гораздо большей активности самого русского народа». Здесь я с ним (очень аккуратно) как-то поспорил, заметив, что значительно более важным было масштабное партизанское движение, нежели ополчение, которое, по оценкам многих и дореволюционных, и послереволюционных отечественных историков, сыграло очень небольшую роль в войне 1812 года по сравнению с регулярной армией и партизанами.

Я был несколько удивлен тем, что в ряду важнейших событий отечественной истории Пикуль поставил РАЗВЕДЕНИЕ КАРТОФЕЛЯ (так было выделено заглавными буквами в его письме). Валентин Саввич писал так: «Этo дело прошло не без скрипа и даже вызвало к жизни «картофельные бунты», но впоследствии дало России незаменимый и дешевейший продукт питания, значение которого мы оцениваем и сегодня». Представляется, что в этом вопросе Пикуль был совершенно прав.

Свое мнение Пикуль высказал мне и о Крымской войне: «КРЫМСКАЯ ВОЙНА – и поражение в ней, когда все стекла были выбиты, все двери распахнуты и по всей Руси весело загу­ляли сквозняки идей нового. Тогда же славянофилы пустили в оборот словечко «оттепель» (не знаю, было ли об этом известно Илье Оренбургу?). Сделав выводы из поражения в этой войне, Россия стала очень быстро укладывать рельсы железных дорог».

Любопытные размышления Пикуль представил мне о причинах действий России во второй половине XIX века в Средней Азии:

«Единогласия в вопросе о том, что заставляло Россию продвигаться в пустыни Средней Азии, до сих пор не сложилось. Очевидно, в Зимнем дворце имели какой-то тайный план, сущность которого до нас не дошла (о нем не знал даже и канцлер Горчаков). До­пустимы три версии: экономические причины – нужда в своем хлопке, который закупали с плантаций США; стратегические – утверждение точных границ за Оренбургом; политические – едино­борство с Англией, которая угрожала с гор Афганистана вдруг хлынуть в цветущие долины Ферганы...»

Здесь нельзя не заметить, что в Афганистане британская армия в тот период дважды потерпела от афганцев сокрушительное поражение.

По-своему, как знаток русского искусства, его истории, Валентин Саввич писал о значении крестьянских реформ императора Александра II:

«КРЕСТЬЯНСКИЕ РЕФОРМЫ – не повторяя известного, скажу, что мужик потянулся в города, усиливая растущий пролетариат, дворянство быстро нищало, зато начал набирать силу лагерь купцов и фабрикантов, и через полвека они, уже рафинированные, появятся на вернисажах с астрами в петлицах фраков, дав рус­ской истории немало загадочных личностей вроде Саввы Морозо­ва, Алексеева (Станиславского), Мамонтова, Бахрушина, Третья­кова, Рябушинского, прочих... Хлудовы, Прохоровы, Абрикосовы и иные, подобные им, в счет не идут!»

Прямо скажу, в 1970-х вопрос о положительной деятельности (в том числе в сфере культуры) российских капиталистов конца XIX – начала ХХ века был запрещенной темой. Но это и не была популярная тема в силу идеологических ограничений со стороны ЦК КПСС, партийного аппарата.

Еще один важный момент в истории России, по мнению Пикуля, – «ВОЙНА ЗА ОСВОБОЖДЕНИЕ БОЛГАРИИ». Валентин Саввич писал в письме: «Она очень интересна тем, что официальная Россия согласилась на эту войну тогда, когда русский народ как бы самовольно уже объявил эту войну, сделав ее для себя войной народной». По его словам, «даже нищие отдавали выручку от милостыни на помощь страдающим братьям-болгарам!» Пикуль далее писал: «Никогда еще Россия не жила такой прочувствованной солидарностью с дру­гим народом, как в эти семидесятые годы. Балканские дела с этого времени из сферы дипломатической перешли как бы в круг домашних интересов – под сень абажуров. А пресловутый «балкан­ский вопрос» всегда был для России самым терзающим...»

Этот вопрос был действительно исключительно важным для России накануне Первой мировой войны, в которую она в значительной мере оказалась втянутой из-за убийства австро-венгерского эрцгерцога Фердинанда в Боснии сербскими террористами. Балканский вопрос был и в фокусе внимания Сталина и Молотова накануне Великой Отечественной войны. Они и в современных условиях – предмет значительного внимания со стороны России.

Увы, отношение Болгарии к России, к Советскому Союзу, к Российской Федерации в последующие десятилетия было во многом разочаровывающим. Вспомним, что Болгария в обеих мировых войнах была на стороне противников Советского Союза (России), а после распада СССР вошла в состав НАТО.

В своем «длинном письме» Пикуль отмечал огромное значение строительства Транссибирской дороги (в чем несомненна заслуга императора Александра III и ряда его соратников). Он писал следующее:

«ВЕЛИКАЯ СИБИРСКАЯ МАГИСТРАЛЬ – подвиг народа-исполина, который за 10 лет (тачкою и лопатой) перепахал всю Сибирь, протянув стальные пути из Европы к Тихому океану, отчего Дальний Восток, страшный и пугающий, стал ближе и роднее русскому сердцу. Вопрос о более плотном заселении наших окраин на ДB актуа­лен и поныне, и пропаганда по этому вопросу в конце ХIХ и на­чале XX веков перекликается с современными призывами и с сегодняшними потребностями».

Не могу не сказать, что вопрос об ускоренном развитии Восточной Сибири и Дальнего Востока архиактуален и в современных условиях.

Еще в письме Валентин Саввич писал вот что:

«К КОМУ ИЗ РУССКИХ И СОВЕТСКИХ ИСТОРИКОВ Я ЧАЩЕ ВСЕГО ОБРАЩАЮСЬ В СВОЕЙ РАБОТЕ? Вопрос поставлен Вами не совсем-то верно. Ведь я обращаюсь прежде всего к тем историкам, труды которых отвечают моим сегодняшним интересам, связанным с темой, над которой я работаю. Люблю я этого историка или ненавижу – все равно я обязан его изучать, если его труд в данный момент необходим для меня.

Замечу, что я регулярно прочитываю нашу историческую периодику и, следовательно, знаком с кругом историков... Люблю давно Щеголева и Модзалевского; из «светил» мне импонирует Ключевский, ибо он в отличие от архивиста-систематика Соло­вьева является живописцем, сочными мазками окрашивая факты былого. Но и Соловьева я ведь тоже люблю! Более того, Герцен и Салтыков-Щедрин являются для меня тоже историчными – я читаю их, как историк историю».

«Из советских историков я берусь напомнить только тех, кто оставил во мне приятное впечатление за последнее время. Это академики В.М. Хвостов и Ф.А. Ротштейн – международники, это академик-медиевист С.Д. Сказкин, поразивший меня глубиной проникновения в тайны разложений русско-австро-германского сою­за. Это старик Н.П. Полетика в его основных трудах. Давно слежу за работами Л.Г. Бескровного, работающего в военной истории. На меня произвел немалое впечатление и К.В. Чистов, писавший о социально-утопических легендах в русском народе. Но всех перечислить невозможно. Для меня ведь историей явля­ется любая история – медицины, черной металлургии, ружейного дела, история развития мебели, ситца и шоколада, зубоврачеб­ного дела и акушерства, – историку многое надо знать...»

Далее Валентин Саввич писал: «Особо хочу остановиться на истории искусств в России! Я тщательно прошел по трудам искусствоведов прошлого – таких как Ровинский, Адарюков, Бенуа, Грабарь, Голлербах, Врангель и Тугенхольд, – все они дали мне многое, ибо история искусства не расторжима с историей русского народа. Из советских искусст­воведов хочу отметить тех, кому я особенно благодарен, – это Алексеева, Лапшина, Чегодаева, Амшинская, Лясковская, Ацаркина и Молева (все они женщины, а мужики в истории искусств работают бездарно и скучно, кроме, пожалуй, А.А. Сидорова)».

Завершил это письмо Валентин Саввич следующим образом: «Вообще получилось нечто вроде исповеди. Никогда не писал таких длинных писем! В конце напомню, что гласила мудрость древних: ИСТОРИЯ СУЩЕСТВУЕТ НЕЗАВИСИМО ОТ ТОГО, ОДОБРЯЕМ МЫ ЕЕ ИЛИ НЕ ОДОБРЯЕМ! Примите и проч. Остаюсь Ваш – Вал Пикуль. 05.11.76. Вероника Феликсовна кланяется. Пишите правильно наш индекс: 226001».

Валентин Саввич и Вероника Феликсовна были настоящими бессребрениками. Они не имели ни дачи, ни машины, ни загранпоездок, ничего не выбивали себе из Союза писателей, как иные собратья-писатели. Основная часть литературного заработка (подчас весьма внушительного), как говорили мне Вероника Феликсовна и Валентин Саввич, шла на пополнение их выдающейся библиотеки, которая занимала большую часть их квартир в Риге – сначала одной поменьше, потом хорошей просторной квартиры ближе к центру. Большую часть лета они жили на снимаемой ими небольшой даче в Булли, на берегу Рижского залива.

13 марта 1977 года я получил письмо от Валентина Саввича: «Если занесет Вас в наши края, будем рады Вас видеть. Где-то в середине мая уедем на дачу (от нашего дома до дачи ТРИ РУБЛЯ на такси – судите сами, как это близко!). На всякий случай сообщаем адрес: 226016, РИГА, поселок Булли (за Болдерайя), улица Дзинтару, 49, Мелнгалвис – для Пикулей. Отличительный признак дачи: громадная вышка радиомачты. Оба кланяемся, желаем всяческих удач. Валентин Пикуль».

Он считал, что писатель должен работать прежде всего в определенной изоляции от внешнего мира. Валентин Саввич писал мне: «…древние писатели Китая, ощущая позыв к работе, брали мешок рису и уходили в безлюдные горы; через год они спускались в долины, имея пустой мешок и законченную книгу, – такая метода представляется мне правильной».

Его творчество многим из нас помогло пережить распад СССР

Заметки и размышления о Валентине Пикуле и не только о нем

Об авторе: Андрей Афанасьевич Кокошин – академик РАН, 6-й секретарь Совета безопасности РФ 

Пикуль всегда был особенно популярен
среди офицеров, прежде всего среди военных
моряков, они считали его «своим»… 
Фото с сайта www.museum-polar.ru

...Некоторое временное охлаждение в наших отношениях наступило тогда, когда я позволил себе некоторые осторожные критические замечания относительно его книги «Битва железных канцлеров» об Отто фон Бисмарке и Александре Михайловиче Горчакове. Мне казалось, что коллизии европейской политики того периода были сложнее описанных в этой книге. То же можно сказать и о личностях Бисмарка и Горчакова. Я понимал, что Бисмарку исторически «повезло» больше, чем Горчакову, так как ему довелось создавать единое германское государство, решать вопросы изменения системы мировой политики того времени. У Горчакова же были значительно более скромные возможности и более скромные задачи. Бисмарку в силу прерогатив германского канцлера довелось много заниматься и внутренней политикой. Горчаков же был практически только главой дипломатического ведомства.

Я и тогда считал, и сейчас считаю, что одной из крупнейших ошибок Горчакова (и императора Александра II) было то, что накануне Франко-прусской войны 1870–1871 годов Россия заняла позицию нейтралитета (благожелательного по отношению к Пруссии), что позволило возглавляемой Пруссией коалиции германских государств разгромить Францию. Это было связано с эмоционально понятным желанием как-то отомстить Франции за поражение Российской империи в Крымской войне 1853–1856 годов. В результате поражения Франции в войне 1870–1871 годов на западной границе России образовалась созданная «железом и кровью» Германская империя, что нарушило равновесие в Европе и в конечном итоге привело к Первой мировой войне с самыми трагическими последствиями прежде всего для России. Эмоции Александра II и Горчакова взяли верх над прагматическими геополитическими соображениями. Правда, поражение Франции дало возможность России отказаться от унизительных для великой державы положений Парижского трактата, запрещавшего нам после неудачной для России Крымской войны иметь военный флот на Черном море.

Нельзя не отметить, что Горчаков и Александр II в то же время смогли, используя свое дипломатическое искусство и демонстрацию военной силы на западе Российской империи, встать на пути бисмарковских планов по повторному разгрому Франции в 1875 году, когда в Берлине увидели, что Франция после поражения в войне с Пруссией-Германией в 1870–1871 годах возрождается быстрее, чем предполагалось.

* * *

В числе моих самых любимых произведений Пикуля – «Моонзунд». Я знал о сражениях за Моонзунд 1915 и 1917 годов с детских лет, прочитав о них в замечательной детской книге «Спутник пятнадцатилетнего капитана», подаренной мне отцом, офицером-фронтовиком, участником Парада Победы 1945 года Афанасием Михайловичем, когда мне было лет 12–13. В центре «Моонзунда» – действия эсминца «Новик» на Балтике в Первой мировой войне. Эсминец «Новик» был одним из моих самых досточтимых кораблей нашего флота. (В советское время «Новик» прошел глубокую модернизацию, носил имя «Яков Свердлов» и погиб при прорыве Балтфлота из Таллина в Кронштадт в 1941 году.) У меня имеется среди прочих редкое фото «Новика» из архивов Ленинградского военно-морского музея. На снимке этот эсминец проходит ходовые испытания в Финском заливе еще без установленных на нем орудий и торпедных аппаратов. (В этом же наборе фото, полученных мною в 1970-е годы, герой Моонзунда 1915 и 1917 годов линкор «Слава», а также упомянутый легкий крейсер «Аскольд».)

Фотографии кораблей были частью моего «гонорара» за выступления по военно-политическим проблемам международных отношений в военно-морской академии в Ленинграде перед слушателями и преподавателями. Этими лекциями я весьма гордился, ибо было мне в то время около 30 лет и я сравнительно недавно защитил кандидатскую диссертацию. В «кают-компании» академии был круглый стол, за которым обедали только адмиралы – профессора академии. Помнится, их было 10–12 человек. Мне не раз оказывалась честь участвовать в их трапезе за этим столом. Обсуждали за обедами в том числе творчество Пикуля и других советских писателей-маринистов. Мои собеседники были весьма и весьма образованными и начитанными офицерами, отменно вежливыми и доброжелательными в духе традиций российского и советского флота. Не могу не вспомнить, как офицеры военно-морской академии довольно детально знакомили меня с тем, как моделируются боевые действия флота в различных акваториях Мирового океана от стратегического до тактического уровня. Показали, как для этого применяются ЭВМ, используются различные бассейны для отработки тактики подводных лодок нашего ВМФ и наших противолодочных сил.

В каждой поездке в Ленинград для выступлений в военно-морской академии по моей просьбе мне организовывали индивидуальный поход в Военно-морской музей на стрелке Невы в здании бывшей биржи. Я мог беседовать с исключительно компетентными научными сотрудниками музея, знакомиться с содержавшимися в запасниках раритетами, обсуждать с работавшими в музее ветеранами Великой Отечественной войны те или иные эпизоды боевых действий на море, особенности различных кораблей советского ВМФ, смаковать нюансы истории нашего флота.

Значительно позднее, уже будучи первым заместителем министра обороны, я не раз посещал этот выдающийся музей. Мне нашли как-то в подвале музея и показали заводскую модель линкора «Советский Союз», который закладывался в предвоенные годы, но так и не был построен.

Вообще в помещении музея в здании бывшей биржи был какой-то особый, неповторимый дух любви и уважения к нашему ВМФ, к военным морякам. Боюсь, он был утрачен при перемещении музея в другое здание. Очень хочется надеяться, что модель линкора «Советский Союз» и многие другие раритеты этого музея не погибли при его переезде на новое место.

Возвращаясь к «Моонзунду», замечу, что в этом произведении, как и во многих других своих книгах, Пикуль, разумеется, выступал как сторонник советской власти. Но при этом он весьма достоверно и объективно описывал тех, кто отнюдь не считался героем в советское время. Это, например, в «Моонзунде» адмиралы Николай Оттович фон Эссен и Адриан Иванович Нелепин (зверски убитый в Кронштадте в 1917 году взбунтовавшимися матросами), не говоря уже о будущем «верховном правителе» Александре Васильевиче Колчаке, расстрелянном большевиками в Омске в 1919 году. Колчак у нас в то время изображался в сугубо негативном ключе, только как один из руководителей ненавистного Белого движения. В постсоветское время Колчака многие авторы, наоборот, идеализировали, забывая в том числе о жестокости колчаковцев по отношению к мирному населению и пленным красноармейцам.

Уже в современных условиях я узнал, что прообразом успешного командира «Новика» Гарольда Карловича фон Грампфа был капитан 2 ранга Михаил Андреевич Беренс. Именно под его командой произошел скоротечный (шестиминутный) победоносный бой «Новика» в августе 1915 года с двумя германскими эсминцами. За это Беренс был награжден Георгием 4-й степени и произведен в капитаны 1 ранга. В 1919 году, отставленный от службы, он выехал из Петрограда, добрался до Дальнего Востока, где присоединился к Колчаку и какое-то время уже после гибели Колчака был и.о. командующего морскими силами на Тихом океане. Потом Беренс добрался до Крыма, к Врангелю, где руководил боевой деятельностью флота белых на Азовском море. В 1920-е годы командовал Русской эскадрой, которая находилась во французской военно-морской базе Бизерта. Потом жил в бедности во Франции и Тунисе; умер и похоронен в Тунисе.

По инициативе моего доброго знакомого адмирала Игоря Владимировича Касатонова из России в Тунис была доставлена на российском крейсере надгробная плита, которая была установлена на могиле Беренса.

Брат Беренса Евгений Андреевич при советской власти в 1919–1920 годы был начальником Морского генерального штаба, затем командующим Морскими силами РСФСР. Благодаря созданию речных и озерных флотилий внес значительный вклад в победы красных над белыми. Был военно-морским атташе СССР в Великобритании, затем во Франции. Участвовал в переговорах по возвращению в Советский Союз кораблей Черноморской эскадры в Бизерте, которой командовал его брат. Умер в 1928 году.

Интересно было идти по следам романа Пикуля, читая изданные мемуары Гаральда Графа «На «Новике». Балтийский флот в войну и революцию» (СПб., Гангут, 1997. 2-е изд.). Издание очень хорошее, с большим количеством примечаний, сделанных с большим знанием дела и любовью к военно-морской проблематике. В этой книге в том числе представлен офицерский состав «Новика» за 1914–1917 годы, включая самого Гаральда Карловича Графа. Прямых заимствований из книги Графа у Пикуля я не обнаружил...

Думается, история с предательством и арестом командира «Новика» фон Дена в романе «Моонзунд» немыслима для флота Российской империи. Я пока не нашел ни в исторических исследованиях, ни в многочисленных переизданиях мемуаров сведений о том, что офицеры с немецкими (и вообще с неславянскими) фамилиями нарушали бы присягу, данную императору. В нашем обществе того времени были сильно подогретые пропагандой антинемецкие настроения, но были ли случаи измены со стороны лиц с немецкими фамилиями...

У Пикуля командир «Новика» фон Грампф, сменивший фон Дена, говорит Артеньеву: «Пусть будет что угодно, даже поражение, из которого мы вылезем на карачках, но... только не это. Революции хороши только в книжках... для дураков!» То есть у фон Грампфа явно предательское настроение.

Довольно видное место в «Моонзунде» занимает председатель Центробалта большевик Павел Ефимович Дыбенко. Дыбенко имел значительный опыт морской службы, в том числе в унтер-офицерском чине, принял непосредственное участие в подготовке Октябрьской революции, в разгоне Учредительного собрания в 1918 году. Побывал на многих командных сухопутных должностях в Красной армии во время Гражданской войны и после нее. Был награжден тремя орденами Красного знамени. Обвинен в участии в военно-фашистском заговоре и шпионаже в пользу США и расстрелян в 1938 году. Реабилитирован в 1956-м.

Не очень достоверно выглядит изображение Дыбенко как одного из основных руководителей битвы за Моонзунд сентября-октября 1917 года – наряду с командующим флотом Александром Владимировичем Развозовым. Уже в 1980-е годы мне доводилось от наших историков слышать довольно критические оценки в адрес Дыбенко как флотоводца. Унтер-офицер, даже самый даровитый, командовать флотом не мог по определению. Очевидно, что командовал флотом Развозов.

Развозов после второго ареста большевиками в 1919 году умер в больнице тюрьмы «Кресты» от аппендицита.

Непосредственно же обороной Моонзунда в качестве начальника Морских сил Рижского залива командовал адмирал Михаил Коронатович Бахирев. И современные историки-специалисты признают, что Бахирев, как и Развозов, командовал умело и мужественно. Весьма впечатляющим выглядит доступный сегодня всем интересующимся отчет Бахирева – «Отчет о действиях Морских сил Рижского залива 29 сентября – 7 октября 1917 г.», обстоятельный и очень грамотный. Бахирев отказался бежать в Финляндию после провала наступления Юденича на Петроград. После второго ареста был расстрелян в январе 1920 года.

В советское время всячески продвигался миф о руководящей роли руководимого большевиками Центробалта (сейчас известно, что в первый состав Центробалта входили 33 человека, из них 6 большевиков), председателем которого был избран Дыбенко. При этом фамилия Дыбенко до 1956 года, когда он был реабилитирован, не упоминается.

Не подчеркнуть роль Центробалта в этой книге Пикуль не мог; скорее всего «Моонзунд» тогда не стали бы публиковать.

Я многие годы находился под сильным впечатлением от битвы за Моонзунд в 1917 году, от романа «Моонзунд».

В середине 1980-х, отдыхая в Эстонии с женой Наташей и младшей дочкой Златой, я попросил кого-то из руководства Совета министров Эстонской ССР свозить нас на остров Сааремаа (Эзель), самый большой остров в этом районе Балтики. В этой поездке нас сопровождал Харольд Арнольдович Кыйв, отставной полковник Советской армии, отвечавший за гражданскую оборону республики, очень образованный и знающий человек. Его отец был родом с Сааремаа и был мобилизован с началом войны в Красную армию, попал в плен к немцам, из которого он вскоре как этнический эстонец был отпущен домой.

Валентин Саввич был выдающейся
личностью, человеком, который заслужил
глубокое уважение потомков. 
Фото РИА Новости

Мы побывали на мысе Церель (Сворбе), где стояла батарея № 43 мощных 305-мм орудий, которой осенью 1917 года командовал главный герой романа «Моонзунд» Сергей Николаевич Артеньев, прототипом которого был военный моряк Николай Сергеевич Бартенев. Я смог воочию убедиться в том, насколько уязвимым для огня было расположение этой исключительно важной четырехорудийной батареи; при этом весь Ирбенский пролив был в досягаемости орудий этой батареи, которая могла противостоять и германским линкорам-дредноутам. Мемуары Бартенева я нашел значительно позднее. Написанное им было еще трагичнее того, что описано в «Моонзунде». Разложившаяся значительная часть личного состава этой батареи, как писал Бартенев, фактически отказалась воевать с немцами, рвавшимися в Рижский залив. И никакого комиссара-большевика (как это представлено Пикулем в «Моонзунде») Центрбалт на эту батарею не присылал для обеспечения ее боеспособности. Но, судя по тому, что писал Бартенев, чуть ли не до конца с ним находились члены комитета, избранные, по-видимому, ранее личным составом батареи. Их партийная принадлежность Бартеневым не упоминается. Но несмотря на это, батарея № 43 смогла нанести кайзеровскому флоту определенный урон, задержав на несколько дней прорыв немцев на этом направлении.

А на месте я узнал, что, если не ошибаюсь, 121 человек из состава этой батареи погибли в ходе этих боев от взрыва, вызванного, как говорил нам Кыйв, небрежным обращением с орудийным порохом… Мы навестили братскую могилу этих солдат, над которой стоял мощный деревянный православный крест, покрашенный в шаровую краску. Могила и крест сохранялись самими эстонскими жителями – рыбаками Сааремаа (лютеранами, не православными) в идеальном порядке. Приехали мы и на другую сторону Сааремаа, где в Первую мировую был рейд Куйвисте, на котором в 1917 году находился «Новик» и другие эсминцы нашего Балтфлота.

Посетили мы и место, где в 1941 году была расположена 180-мм башенная четырехорудийная береговая батарея капитана Александра Моисеевича Стебеля, прославившаяся героическими и умелыми действиями против немецких кораблей и высадившихся на остров сухопутных войск. Кыйв смог нам рассказать и показать, что построена эта батарея была значительно более основательно, чем батарея 305-мм орудий, о которых речь идет в романе «Моонзунд». Стебель попал в плен к немцам и был ими замучен, отказавшись от сотрудничества с врагом. Тогда о Стебеле писалось еще мало. В современных условиях о его подвиге известно гораздо больше. По моему мнению, этот советский командир вполне заслуживает присвоения ему посмертно звания Героя России.

Харольд Арнольдович рассказывал нам и о 8-м эстонском корпусе РККА, который был сформирован в августе 1942 года В его составе было около 80% этнических эстонцев. Как пишут современные историки, сражался этот эстонский корпус хорошо в составе разных фронтов на завершающем этапе войны – на 2-м Прибалтийском фронте. Одна дивизия и шесть полков корпуса отмечены орденами СССР. За боевые заслуги был переименован 28 июня 1945 года в 41-й Гвардейский Эстонский Таллинский корпус. Корпус участвовал в моонзундской операции осени 1944 года, бывшей частью Прибалтийской стратегической операции. (Морскими силами этой операции командовал контр-адмирал Святов – отец моего сослуживца по Институту США и Канады АН СССР, хорошего товарища и соавтора капитана 1 ранга Георгия Ивановича Святова, прекрасного специалиста Советского ВМФ.) Кыйв рассказывал, что в какой-то период Эстонский корпус РККА вел ожесточенные бои против Эстонского легиона СС. Как говорил Кыйв, ни советские эстонцы, ни эти эсэсовцы в плен друг друга не брали. Это полузабытые моменты истории Советского Союза.

Легендарный эсминец «Новик». Фото первой
трети XX века со страницы «Архив
фотографий кораблей
русского и советского ВМФ».

* * *

Пикуль всегда был особенно популярен среди офицеров, прежде всего среди военных моряков. Я много раз слышал, что они считали его «своим», человеком, который на деле знал военно-морскую службу в качестве юнги на эсминце Северного флота седьмого проекта («семерки») «Грозный» в годы Великой Отечественной войны. Этот факт биографии Пикуля был очень важен и для меня. Валентин Саввич немного рассказывал об этой службе. Говорил о том, насколько она была на Северном флоте тяжелой, требовавшей отдачи, высокой дисциплины. Говорил, что эсминцы-«семерки» были итальянского проекта (той же фирмы «Ансальдо», что и крейсер «Аскольд»), годного для Средиземного моря, но не очень подходящего для североатлантической волны Баренцева моря. Позднее я узнал, что этих кораблей было построено несколько десятков в рамках так называемой сталинской серии.

По мнению Пикуля, оставляла желать лучшего обитаемость этих эсминцев – великих морских тружеников войны с их героическими экипажами. Валентин Саввич рассказывал, что часто в кубриках по колено стояла забортная вода, нагревавшаяся от труб отопительной системы корабля. В результате кубрики были наполнены теплым паром. Много позднее у известного военного морского историка капитана 1 ранга Доценко я прочитал, что в 1942 году в Баренцевом море переломились на волне эсминец «Громкий» (6 мая 1942 года), а затем эсминец «Сокрушительный» (20 сентября 1942 года) (см.: Доценко В.Д. История военно-морского искусства. Флоты ХХ века. Т. II. Кн. 1. М.: Terra Fantastica; СПб.: ЭКСМО, 2003. С. 71–72).

Особая любовь к нашему Военно-морскому флоту, к его истории и отдельным личностям и кораблям сложилась у меня с детства благодаря во многом брату мамы Вадиму Владимировичу Чудову, блестящему советскому флотскому командиру – катернику и морпеху Великой Отечественной, прославившемуся многими отчаянно смелыми и высокопрофессиональными деяниями, о которых много писали и в военные, и в послевоенные годы.

К Пикулю у дяди Вадима было позитивное отношение, но не восторженное, как у многих других моряков. Вадим Владимирович оставался верен своей любви к таким блестящим писателям-маринистам, как Леонид Сергеевич Соболев и Сергей Адамович Колбасьев, получившим высшее военно-морское образование еще в дореволюционной России в Морском кадетском корпусе, где после революции размещалась ВВМУ им. М.В. Фрунзе. (Сам дядя Вадим окончил прямо перед войной ВВМУ им. С.О. Нахимова в Севастополе.) В постсоветское время училище им. Фрунзе получило другое название. Где-то в начале 2000-х мне довелось наконец там побывать и выступить перед курсантами. Незабываемое впечатление от посещения этого легендарного места! Я тоже очень ценил и ценю и Соболева, и Колбасьева, но не противопоставляю их Пикулю. Всех троих отличала безграничная любовь к нашему флоту, тонкое знание и понимание его, преданность отечественным военно-морским традициям.

С Соболевым я очень хотел познакомиться, но не довелось, хотя дядя Вадим «приятельствовал» с ним одно время, несмотря на то что писатель был на поколение старше его. «Капитальный ремонт» Соболева в моих глазах – одно из лучших произведений советской литературы. (Я не сразу обратил внимание на то, что Соболев в этом романе под «капитальным ремонтом» подразумевал обновление России. По моему мнению, само понятие «капитальный ремонт» не означает сверхрадикальную ломку государственной машины, социальных отношений, сверхмощного удара по русской православной церкви и другим российским традиционным конфессиям, которые были произведены в годы советской власти.) Роман этот остался незавершенным. По мнению дяди Вадима, здесь на Соболева подействовали трагические события 1937–1938 годов, когда было уничтожено большое число советских военно-морских командующих и командиров, многие из которых были офицерами и гардемаринами до революции, как герои «Капитального ремонта». Дядя Вадим говорил, что оба брата Левитины – главные герои этого романа – должны были стать в завершающей стадии романа видными советскими флотоводцами...

Шедеврами являются и небольшие рассказы Соболева, полные истинного военно-морского юмора, особенно капитана 2 ранга Кирдяги. В духе этих рассказов мне нередко вспоминаются юмористические истории моего замечательного товарища и соратника по службе в Министерстве обороны адмирала Валерия Васильевича Гришанова, заместителя главкома ВМФ в 1990-е годы. Он рассказывал их в основном во время наших полетов на флоты и верфи.

Дядя Вадим как-то в конце 1960-х годов привел меня на встречу писателей-маринистов в Центральный дом литератора (ЦДЛ) в Москве. (Сам он несколько раз примерялся к тому, чтобы стать писателем, но перевешивало желание писать научные труды по вопросам навигации.) Соболев в этой встрече не участвовал. Вел эту встречу Константин Бадигин, Герой Советского Союза, капитан дальнего плавания, прекрасный гражданский писатель-маринист… Запомнилось, как он критиковал присутствовавших на этой встрече писателей в столь любимой мною военно-морской форме за то, что они пишут неинтересно, не дают читателю представления о современном советском ВМФ. В кулуарах, покуривая, эти военно-морские офицеры потом жаловались, что Бадигин совсем не понимает, что такое военная субординация и как трудно им писать о делах современного флота, маневрируя между сверхжесткими требованиями секретности и идеологическими установками флотских политорганов и Главпура (Главного политического управления Советской армии и Военно-морского флота). Идеологические установки, исходившие от ЦК КПСС, не позволяли военным морякам писать и о многих страницах истории отечественного флота. Секретность тогда во всех военных делах была умопомрачительная, доведенная до полного абсурда, вредившая и делу настоящего патриотического воспитания.

Пикуль, к счастью, такими идеологическими ограничениями связан был в гораздо меньшей мере. Но он и не пытался писать о современном военном флоте СССР, хотя многое знал о его реальной жизни из общения с действующими офицерами нашего ВМФ.

Он также практически не пытался писать о нашем флоте в период Великой Отечественной войны. Пикуль объяснял мне это крайней скудностью доступных материалов и «лакировкой» многих событиях этой войны, о реальностях которых он знал от делившихся с ним офицеров нашего ВМФ – участников ВОВ. Исключение составляет, видимо, полная трагизма и героики книга «Реквием каравану РФ-17».

Я много раз перечитывал повести Колбасьева, объединенные в сборник «Поворот все вдруг» (переизданный в конце 1950-х годов), где показан мучительный процесс крушения старого императорского флота и зарождения советского флота, личные судьбы морских офицеров, ставших командирами красного флота. Многие из них, как известно, в последующие годы были изгнаны из флота, а значительная часть была репрессирована, как это случилось с Колбасьевым, который верой и правдой работал на благо Советского Союза.

Я думаю, что и Соболев, и Колбасьев превосходили Пикуля прежде всего отточенностью стиля, пониманием духа российских морских офицеров – выпускников Морского кадетского корпуса. Но Пикуль вышел далеко за пределы морской тематики. Он смело вторгался в самые различные сферы не только военной истории вообще, но и международной политики, государственного управления, даже разведки. И это вторжение в целом дало весьма значительные результаты, которые не утратили своего значения и в наше время.

* * *

По договоренности с Валентином Саввичем я старался быстро приобрести ему некоторые выходившие в Москве книги, которые по тем временам могли до Риги и не дойти. Помню, он меня благодарил в одном из своих писем за книгу по геральдике. А он мне дарил некоторые книги из своей богатейшей библиотеки.

Его подарок – уникальная трехтомная «История Гражданской войны» выпуска конца 1920-х – начала 1930-х годов, большинство авторов которой были расстреляны в 1937–1938 годах. Мне до сих пор еще не удалось ознакомиться ни с одним другим экземпляром этого произведения – видимо, экземпляры его были практически полностью уничтожены в годы репрессий. В этой «Истории Гражданской войны» присутствуют ценнейшие данные и оценки относительно событий Гражданской войны, которые не введены в научный оборот и по сей день.

Пикуль подарил мне как-то очень редкое посмертное четырехтомное издание произведений Толстого в Нью-Йорке в 1910 году на русском языке под редакцией Владимира Григорьевича Черткова, одного из лидеров толстовского движения, очень близкого для Льва Николаевича человека. Направляя бандеролью этот четырехтомник, Пикуль писал мне: «Давно лежит у меня оригинальное издание Льва Толстого – чертковское, взятое мною не ради интереса к автору, а лишь ради уникальности издания. Посылаю его Вам в двух бандеролях, буду рад, если оно Вам приглянется». Очень даже приглянулось. До сих пор оно занимает почетное место среди читаемых книг в моей библиотеке.

Запомнилась мне и подаренная Валентином Саввичем книга воспоминаний активного участника Гражданской войны Панферова «На соглашательских фронтах 1920–1921 гг. в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке». Она была издана где-то в начале 1920-х годов, когда цензурные условия публикации таких материалов были совершенно иными, свободными по сравнению с теми, которые возникли после середины 1930-х. В ней очень рельефно показано, что для красных и белых далеко не всегда были только ожесточенные бои; в ней нередко присутствовали и переговоры, и договоренности, взаимные компромиссы. Но в последующие годы обо всем этом постарались забыть. Эта сторона нашей Гражданской войны до сих пор освещена, на мой взгляд, слабо.

* * *

Как-то в новой рижской квартире Пикуля я обратил внимание на репродукцию картины прекрасного русского художника-баталиста Николая Семеновича Самокиша. На этой картине изображены оставшиеся в живых кавалергарды после своей знаменитой атаки под Аустерлицем, когда они спасали своих товарищей по оружию (гвардейские Семеновский и Преображенский полки) и честь русской армии, потерпевшей там, как известно, вместе со своими австрийскими союзниками тяжелое поражение от Наполеона. Картина эта была написана Самокишем по мотивам одного из самых сильных батальных эпизодов из «Войны и мира» русского гения Льва Николаевича Толстого, очень тонко и глубоко понимавшего суть военного подвига. (Где-то в начале 2000-х годов я просматривал переиздание официальной истории кавалергардского полка и обнаружил, что эта атака там описывается несколько по-иному. Мне эта репродукция очень запомнилась… Гораздо позднее я познакомился с оригиналом этой картины. А мои сослуживцы по Минобороны РФ подарили мне на один из дней рождения ее копию, выполненную в студии военных художников имени Грекова.)

* * *

Мне до сих пор непонятно, почему Виктор Конецкий, друг Пикуля, на много лет переживший Валентина Саввича, в своей «Ненаписанной автобиографии» привел слова Довлатова о том, что Пикуль (входивший в послевоенное Центральное литературное объединение в Ленинграде) был-де «кумир советского мещанства». Такое определение в мещанстве поклонников Пикуля полностью безосновательно. По сути, это обвинение в мещанстве, выдвинутое большому числу советских и российских офицеров-патриотов, почитателей Пикуля, верно служащих своей Родине, готовых жертвовать ради нее своими жизнями, здоровьем, благополучием. Да и в отношении многих невоенных людей, полюбивших произведения Валентина Саввича, такое обвинение несправедливо. Ведь Пикуль учил их верности долгу, присяге, особой офицерской чести, и это находило отклик у читателей разных поколений, разных занятий в жизни. Уверен, что этот писатель своим творчеством усиливал патриотизм читавших его произведения, в том числе знакомя их с героями своих романов и повестей, рассказывая им о том или ином периоде истории отечества, оценивая их со своих, безусловно, патриотических позиций. Скажу больше. По-моему, его творчество многим из нас помогло пережить тяжелейшую травму распада СССР – государства, которому мы присягали на верность… Это было связано с тем, что Пикулю была свойственна идея своего рода сквозного патриотизма, чувства любви к своей Родине независимо от того, в каком положении она находится, независимо от общественного строя, системы власти и конкретных руководителей.

Пикуль творил тогда, когда, с одной стороны, вырос образовательный уровень советских людей, увеличились их запросы на познание отечественной и мировой истории; с другой стороны, этим запросам не соответствовали ни масштабы, ни глубина подавляющей части научных работ и научной публицистики. Это и был золотой период для Валентина Саввича, смело и даже лихо взявшегося за многие события и периоды истории.

Думаю, что Валентин Саввич был выдающейся личностью, человеком, который заслужил глубокое уважение потомков. Рад тому, что его книги по-прежнему переиздаются и читаются…

Прогнозы А.А. Кокошина 2003 года относительно роста военной мощи КНР

В 2003 г. А.А. Кокошин обнародовал ряд прогнозных оценок, касающихся развития военной мощи КНР. В них, в том числе, отмечалось, что высокие темпы роста экономики КНР позволят Китаю «наращивать военную мощь, соответствующую росту его экономического и политического влияния в мире, включая стратегическую ядерную мощь и в силу этого в ближайшие 10-15 лет КНР может превратиться в значительно более влиятельную в военно-политическом отношении силу, чем она является в настоящее время... Способностью ... проецировать свою военную мощь в глобальном масштабе Китай будет обладать, скорее всего, не ранее чем через 40-50 лет».

Кокошиным обращалось внимание и на потребность КНР в обозримой перспективе в реформе системы стратегического управления (руководства): «Военная  сила при этом может превратиться в значительно более важный компонент китайской внешней политики, что, возможно, потребует и перестройки системы стратегического управления КНР, которая действует в этой стране без значительных изменений уже несколько десятилетий». В прогностических оценках данного автора также говорится следующее: «Не следует исключать того, что уже в этом десятилетии в результате решений высшего государственного руководства КНР в составе ВМС КНР появятся собственные атомные подводные ракетоносцы с баллистическими ракетами с ядерными боеприпасами». Отмечался значительный рост в обозримой перспективе возможностей ВМС НОАК по отношению к ВМС США, но не в плане того, чтобы полностью нейтрализовать господство Соединены Штатов в Мировом океане. «Это будет флот, прежде всего, для действий на различных акваториях Тихого океана. Он не сможет «бросить вызов» военно-морскому господству США в Мировом океане, но будет способен радикально изменить оперативно-стратегическую и военно-политическую обстановку в отдельных, наиболее важных с точки зрения интересов КНР (китайской «выгоды», говоря языком Сунь Цзы) районах Азиатско-Тихоокеанского региона. Это опять же относится ко всей зоне вокруг Тайваня, включая дальнюю морскую зону, — на дистанциях, на которых корабли и самолеты базовой авиации ВМС КНР могли бы встречать авианосные ударные группы «других государств».

Относительно ВМС НОАК Кокошин также писал: «С высокой степенью вероятности можно ожидать после 2010 г. (если позволит экономическая ситуация) становления КНР как крупной морской державы, что не имело места в истории Китая на протяжении нескольких сот лет».

Кокошин также отмечал: «...Использование военной силы со стороны КНР можно ожидать в той или иной прямой или косвенной форме (не обязательно в виде прямого развязывания боевых действий) не только применительно к Тайваню, но и в отношении островов Дяоюйдао-Сэнкаку (спорная территория с Японией) и Спратли (спорная территория с Вьетнамом и рядом других стран), а также в отношении ряда других территорий».

См.: Кокошин А.А. Стратегическое управление (теория, исторический опыт, сравнительный анализ, задачи для России). М.: РОССПЭН, 2003.